Сон в красном тереме. Том 1

Целуя и лихорадочно шепча «милая», он повалил свою «любимую» на кан и сдернул с нее штаны. Она молчала. Цзя Жуй стал торопливо раздеваться. Возбужденный до предела и всецело поглощенный желанием, он ничего не замечал вокруг. Вдруг в дверях мелькнул свет, и на пороге появился Цзя Цян со свечой в руке.

– Эй, кто здесь?

С кана послышался смех:

– Это дядюшка Цзя Жуй собрался меня изнасиловать!

Цзя Жуй готов был сквозь землю провалиться от стыда. Как вы думаете, кто лежал перед ним?.. Цзя Жун!

Цзя Жуй хотел бежать, но Цзя Цян загородил ему дорогу.

– Стой! Вторая госпожа нынче рассказала старой госпоже, что ты с нею заигрываешь, и она заманила тебя сюда. Старая госпожа страшно рассердилась и послала меня за тобой. Идем!

От слов «старая госпожа» у Цзя Жуя душа ушла в пятки, и он смог только вымолвить:

– Дорогой племянник, скажи, что меня здесь нет! Я тебя завтра щедро вознагражу!

– Отпустить тебя мне ничего не стоит, но сколько ты мне дашь за это в награду? – спросил Цзя Цян. – Да и на устное обещание я не слишком полагаюсь, пиши расписку.

– Как писать?

– Очень просто, – сказал Цзя Цян. – Пиши, что проиграл и взял в долг столько-то лян серебра.

– Это не трудно, – согласился Цзя Жуй.

Цзя Цян вышел. Через минуту он появился с бумагой и кистью и велел Цзя Жую писать. Поторговавшись немного, они сошлись на пятидесяти лянах, и Цзя Жуй поставил свою подпись. Цзя Цян взял расписку и стал подтрунивать над Цзя Жуном. Цзя Жун вышел из себя и, скрежеща зубами от злости, твердил:

– Завтра же расскажу всем, пусть судят, как хотят!

Напуганный Цзя Жуй стал кланяться ему до земли. Цзя Цян сделал вид, что хочет уладить дело миром, и уговорил Цзя Жуя написать и на имя Цзя Жуна расписку на пятьдесят лян серебра. На этом все и кончилось.

Затем Цзя Цян обратился к Цзя Жую:

– Я буду виноват, если отпущу тебя. Ворота, ведущие на сторону старой госпожи, давно уже заперты, а в гостиной старый господин рассматривает недавно привезенные из Нанкина вещи, так что и той дорогой пройти невозможно. Лучше всего тебе пройти через заднюю калитку, но и там сейчас кто-нибудь может встретиться. Придется немного подождать, я посмотрю, а потом проведу тебя. Здесь оставаться нельзя, того и гляди, могут нагрянуть. Постой, сейчас я найду место!

С этими словами он погасил свечу и, увлекая за собой Цзя Жуя, вышел во двор. Они ощупью добрались до крыльца, и Цзя Цян сказал:

– Сядь под крыльцом и подожди моего возвращения. Только смотри, ни звука!

Цзя Цян и Цзя Жун удалились. Цзя Жую, который совсем лишился присутствия духа, не оставалось ничего иного, как забраться под крыльцо. Он начал обдумывать свое положение, как вдруг наверху послышался шум, и кто-то выплеснул ведро нечистот, да так ловко, что Цзя Жуй оказался облитым с головы до ног. Он невольно охнул, но тут же спохватился и зажал себе рот рукой. Облитый мочой, он всем телом дрожал от холода. Потом прибежал Цзя Цян.

– Идем, идем скорее!

Цзя Жуй кое-как выбрался из-под крыльца и опрометью бросился домой. Это было уже во время третьей стражи, и ему пришлось кричать, чтобы открыли дверь.

– Что случилось? – спрашивали люди, увидев Цзя Жуя в таком состоянии.

– Было очень темно, – солгал он, – я оступился и упал в отхожее место.

Добравшись до своей комнаты, Цзя Жуй умылся и переоделся. Только теперь он понял, что все это время Фын-цзе лишь играла с ним, и его охватила ярость. Но, вновь и вновь вспоминая красоту Фын-цзе, он чувствовал досаду, что не может заключить ее в свои объятия, и всю ночь не сомкнул глаз. Хотя он не мог забыть Фын-цзе, однако больше не осмеливался ходить во дворец Жунго.

Цзя Жун и Цзя Цян чуть не каждый день приходили к нему требовать деньги, и Цзя Жуй боялся, как бы дед не узнал о его похождениях. Страсть к Фын-цзе по-прежнему пылала в нем, а тут еще прибавились долги. И при всем том ему целыми днями приходилось усиленно заниматься.

Несмотря на свои двадцать лет, Цзя Жуй все еще не был женат, и мысль о том, что Фын-цзе так и не попала в его руки, извела его настолько, что у него, как говорят, «ломота в пальцах появилась». Вдобавок ему пришлось дрогнуть на морозе и потом спасаться бегством. В результате он заболел. Внутри у него все горело, он лишился аппетита, ноги стали какими-то слабыми, в глазах рябило, по ночам подымался жар, днем он чувствовал постоянное недомогание, появилось недержание мочи, кровохарканье… Все это вспыхнуло у него менее чем за месяц. Он уже был не в состоянии держаться на ногах и лежал в постели; когда закрывал глаза, мысли его путались, он начинал болтать всякие глупости, чего-то страшно пугался. Его осматривали врачи, прописывали лекарства. Он принял несколько десятков цзиней циннамона, аконита, вытяжки из черепашьего щита, корня майдун, купены, но все оставалось по-прежнему.