Сон жизни как жизнь сна

Тогда в центр вышел Их человек в штанах и с голым торсом. Он казался необъятным. Не толстым, но плоским, как 70 размер – растянутым и сплющенным. Лицо безликое, ничего не выражающее, как маска. Он ничего не стал объяснять, покрутился в центре, медленно поворачиваясь и демонстрируя себя публике. Потом вытянул руку в направлении возмутившегося. Тот быстро-быстро начал уменьшаться и превратился в медальон размером около 50 см в диаметре. После этого медальон взлетел под потолок и через несколько секунд с глухим пшиком растаял, словно след от дождевого пузыря. Был человек – и нет человека.

– Так будет с каждым из вас. – От глухого голоса, идущего из плоского толстяка, зал замер в ступоре.

Всех куда-то погнали. Людей столько, что кажется здесь – в этой толпе – все население планеты. Небольшая группа, среди которой я и подруга, оказались в другом помещении на допросе-тесте. Допрос ведет молодая симпатичная блондинка. Люди присаживаются на стул рядом с ней. Она показывает картинки, просит сделать вычисления и ответить на вопросы. Женщина лояльна, или мне хочется так думать. Но ее прямые вопросы не оставляют сомнений в нашей участи.

Интерес представляют человеческие реакции – не только правильность, но скорость и точность. Подруга, улыбаясь (неужели она ничего не понимает?), отвечает на вопросы. Готовлюсь сесть после нее. Возникла небольшая пауза, кто-то пытается втиснуться без очереди. У меня защемило сердце. Странные люди, даже гибель цивилизации не способна сдержать человеческие инстинкты. Или это только русская особенность – растолкать всех локтями?

– Нас выпустят? – Спрашивает подруга.

И я поняла по напряженному выражению ее лица и сдавленному голосу, что она все понимает.

– Нет, – коротко ответила блондинка и жестом показала, что допрос закончен.

Я попыталась присесть.

– Достаточно. Больше не нужно. – На меня она даже не взглянула.

Я поняла, что это – все. Надежды выбраться почти не осталось. Пока не ясно, у кого шансов больше – у опрошенных (нисколько не сомневаюсь, что их как-то метили) или у оставшихся? Пытаясь сравнивать шансы, мысленно мечусь в поисках выхода.

Все разбрелись. Подруга маячит перед столом. Она явно проклинает себя и меня за то, что ушли из укрытия. Страшно и за друга. Мы ничего о нем не знаем: где он, что с ним? Только бы его не нашли. Ведь он – единственный шанс на спасение и нас, и всей планеты.