Сон жизни как жизнь сна

Навстречу от песочницы на детском велосипедике катился краснощекий карапуз. Поравнявшись, он посмотрел доверчиво снизу-вверх и, немного шепелявя, предложил: "Садитесь, тетенька, я вас с ветерком подвезу!" – И добавил, гордо показывая на свободное сиденьице сзади, – "я всегда брата катаю". Улыбнулась открыто и радостно. На этом месте могла бы поместиться разве только одна моя ступня.

У песочницы сидел еще один пацаненок. Он сосредоточенно лепил куличики из мокрого песка и был постарше первого. Мне он показался смышленым. Во всяком случае, при ближайшем рассмотрении у мальца оказались серьезные глаза. Непослушный рыжий чубчик так и норовил закрыть ему обзор, и маленькая ручка то и дело неспешно поправляла мешающие волосы. Движения были степенными, как у взрослого, без всякой суеты и мельтешения.

– Мальчик, – нагибаюсь к нему, – как мне пройти к Москве или к дороге? Мне надо туда? – Показываю рукой налево, – или туда? – поворачиваюсь направо.

– Там, – кивнул малыш в сторону гула, вынул из пластмассовой формочки очередной пирожок и немного помедлил, – круговая.

– Кольцевая дорога? – Я готова расцеловать умную мордашку.

– Да, кольцевая. – Мальчик с достоинством принял уточнение. – Вам надо дойти до Голыбинского переулка, – не улыбаясь, продолжил он. – Вы запишите, а то перепутаете. – Он перестал играть и, как учитель, приготовился диктовать дорогу.

– Да мне и записать не чем. Ты просто скажи, куда мне пойти, я и так запомню, – едва скрываю нетерпение.

– Не знаю, – обиделся малыш.

Он явно потерял ко мне всякий интерес, и вернулся к прерванному занятию. Весь его оскорбленный вид говорил что-то вроде "вот, не захотела записать, тетенька, что теперь будете делать?" Растерянно топчусь у песочницы. Ну, не унижаться же перед сопляком? Постепенно гул дороги как бы приблизился, а вместе с ним и сама она прояснилась, как проявленная фотография.

Нескончаемым потоком машины следовали в правом направлении. Наперерез движению, видимо по тротуару, бежали люди. Я заметила крышу остановки и взяла с места, как заправская скаковая лошадь. Ног не чувствую, только заметила, что теперь на мне старые стоптанные туфли – удобные и разношенные. А матерчатые тапочки куда-то пропали вместе с больничным халатом и реквизированным у пугала пальтишком.