Сон жизни как жизнь сна

– Девочка, милая, нет… не надо. Прости меня, дурака. Прости. Не умирай. Только не умирай! Я – дрянь! Дерьмо! Не знаю, что ты видела во мне? Но я не стою того, чтобы из-за меня умирали. Очнись! Живи! Пожалуйста! Еще встретишь того, кто будет достоин тебя. Достоин твоей любви! Ты подаришь ее настоящему человеку – доброму, благородному. – Он не замечал, как слезы льются из его глаз. – Господи! Боженька! Если ты, действительно есть, спаси ее… Какая женщина была рядом, а я… – Он бережно целовал пульсирующую жилку на ее руке. – Жизнь прошла… Ничего не понял… Не заметил…

Друг легко толкнул его в бок. К их изумлению с Героиней начали происходить новые изменения. Локоны возвращали свой обычный цвет, кожа на ладонях разгладилась, исчезли морщины на лице, на щеках появился румянец. Она глубоко задышала сама – легко и свободно, как во сне.

Мужчины осторожно отлепили пластырь на груди и… не обнаружили ни раны, ни даже следа от нее. Несколько мгновений они, потрясенные, неподвижно стояли над обнаженным телом, а потом начали снимать присоски с электродами, отсоединять капельницы и провода.

– Пусть поспит, – пошептали они в унисон и, не сговариваясь, пожелали, чтобы ей приснился принц. Настоящий.

Легкая простынка прикрыла обнаженная тело.

По коридору мужчины шли молча, думая каждый о своем. Если бы они могли посмотреть на себя в это время в зеркало, то увидели бы, что стали совершенно седыми. А вдоль их лбов – как санный след – прорезались морщины.

ПОСЛЕСОНИЕ

Да уж, как сказали бы "мы с Петром Иванычем" по меткому выражению классика. Помню в детстве, я часто представляла себя или тяжело больной, или умирающей. Чего в этом было больше – желания не ходить в школу, бесстрашия молодого неопытного сознания или… Даже не хочу углубляться в такую даль. Только на этот – из детства идущий "полет" фантазии – наслаивается вся прожитая жизнь. Очень похоже на желание посмотреть, как плачут обидчики, когда жертва умрет.

Мне нужно было отмщение, сатисфакция… Не захочешь – вспомнишь трагические переживания Чехова на премьере «Чайки»? Вот сон и показал, чем на самом деле был для меня этот спектакль? Медленным, бесчеловечным и сознательным убийством. Простыми словами и действиями оно совершалось обыкновенными безразличными людьми. Жаль только, что наказать их за сотворенное, можно только личной болью. Не сединой и морщинами они должны были быть наказаны, а мраморными хижинами с бассейнами и каминами – огромными, пустыми, холодными и безлюдными.

Впрочем, должна отметить очень важное обстоятельство. Странно, что даже во сне, то есть, в воображении, где можно дать волю любой, самой изощренной фантазии, – у меня не поднялась рука, чтобы убить этих хозяйчиков жизни. И, видимо, сюжет вообще к спектаклю и к моим переживаниям о нем, имел лишь касательное отношение. Это, как в "Хористке" Чехова. Та начала плакать в поезде по конкретному поводу, постепенно вспоминая и все остальные несправедливости, чтобы отрыдать их в один заход.

Спектакль стал просто поводом, спусковым щелчком, последней каплей в чаше горьких и несправедливых обид. Обид, когда в ответ на любовь – я получала пулю.

Пронзительная догадка посетила меня в процессе записывания сна. И она требует изучения или, как минимум, проверки.

Может, я – аутист? Или его подвид? Неявный, адаптированный? Если это правда, то тогда почти все сходится. Моя месть – смешная и беспомощная борьба с какой-то постоянной и беспросветной ненужностью. Ее истоки – в раннем детстве, когда я наивно и чуть ли не маниакально хотела быть, как все, чтобы… А, чтобы, что?