Соната для сводного брата

Я бежал домой окрыленный успехом. Мне одному удалось обернуться с первого раза. Зверь вырвался из клетки привычного тела и не торопился обратно, наслаждаясь свободой. Несколько дней я провел в лесу и очнулся лишь этим утром усталый и покрытый кровью, перемешанной с шерстью кролика. Во рту ощущался вкус того самого ушастого. Сырое мясо до того мне есть не доводилось. В обличии волка оно казалось очень вкусным.

Ни один рассказ не передавал всего восторга от смены ипостаси. Когда страх сошел, и я перестал искать собственные руки, меня потрясло ощущение цельности, которого не испытывал никогда прежде. До того дня я был лишь частью себя самого, осколком сущности. Запоздало мелькнула мысль, что в мне еще окончательно не проснулся раксаш, а значит полное обретение себя меня еще ожидает. Порой он появлялся надолго и меня окатывало ледяным спокойствием и уверенностью в своем превосходстве. Но как он поведет себя в присутствии волка я не знал. Мама утверждала, что ее раксаш заботился о звере, как о своем питомце и воспринимал его снисходительно. Мне повезет, если и у меня будет также. Думать о том, что моя вторая половина не примет первую – не хотелось. С юношеским максимализмом я верил, что смогу справиться со всем. Абсолютно.

А дома меня ждала смерть. Шир поймал меня на пороге и смял в сильных руках. На мгновенье я замер, не в силах поверить в очевидное. Не желая мириться с ним. Вырываясь, глухо рычал. Клыки выскользнули из десен, частичное изменение изуродовало тело. Я кричал, но звуки, рвущиеся из горла, не принадлежали ни мне ни волку. Альфа не дрогнул, когда в его тисках оказался раксаш в полной трансформации. Он терпел мои удары, принимал царапины изогнутых когтей и даже позволил укусить себя за руку.

Выбившись из сил, задыхаясь от воя, сдерживая беспомощные слезы, я замер и наконец затих

– Она ушла, парень. Ее больше нет, – повторял отчим раз за разом.

Он не стал зажимать раны и кровь стекала на пол, источая вязкий дурманящий запах.

Раксаш во мне, тот, который должен был остаться спокойным дрожал от истончающей душу боли. Волк забился во тьму и скулил оттуда беспомощно и тоскливо. В день, когда я обрел обе свои половины, от меня ушла единственная из тех, кто любил меня настоящего. И я остался один.

– Она никогда не любила тебя, – выдавил я с ненавистью.

– Знаю.

– Если бы ты смог стать ее мужчиной, она бы осталась живой, – не унимался раксаш в мне.

– Но я не смог, – ответил Шир безжизненно.

– Ты виноват! – бушевал я в отчаянии.

– Знаю, – повторил мужчина снова.

Мне не хотелось слышать страдание в его голосе. Я не был готов видеть сломленного альфу. Но рациональная часть меня отмечала и постаревшее лицо Шира, и сломленный голос, и то, что он продолжать держать меня, когда я уже не сопротивлялся, будто это помогало сохранить видимость спокойствия. Ему нужно было верить, что он способен контролировать хоть что-то.

Ее тело предали огню. Я смотрел на пламя и понимал, что моя жизнь никогда не станет прежней. Шир не наказал меня за раны, хотя отметины от них останутся с ним навсегда. Все дни после произошедшего я ловил на себе подозрительные взгляды старейшин и слышал пересуды за спиной. От меня ждали безумств.

Идиоты.

В кабинете главы клана было почти уютно. Мне никогда не нравилась дорогая кожаная мебель и пафосные безделушки, но Шир, рожденный и выросший в бедности, окружал себя роскошью.

Альфа казался невозмутимым. Он сидел в кресле за столом и держал запотевший стакан с янтарным напитком. Кажется, он собирался выпить, но забыл об этом и рассеянно смотрел в окно.

– Зачем ты меня вызвал? – не выдержал я.

– Что? – Шир повернулся и не сразу сфокусировал на мне взгляд. – Я позвал. Верно.

– Ты меня отсылаешь? – предположить подобное было логичным.

Но отчим лишь покачал головой.

– Старейшины уже рекомендовали поступить так, – он потер переносицу. – Они бояться наследника с кровью раксаша. Все надеялись, что ты не переживешь трансформацию…

– И ты?

– Я точно знал, что ты сможешь, – если бы я был наивнее, то поверил, что альфа мною гордиться. – Но если ты останешься претендентом, то не проживешь долго.

– Ты?

– Я никогда не трону тебя, Фат, – весомо заявил ментор. – Может, твоя мать и не любила меня, но я… – он замолчал на полуслове и продолжил глухо, обнажив запястье, на котором виднелось потемневшее клеймо выполненной клятвы, – обещал Леде, что сберегу тебя.

– Но теперь…

– Клятва нужна была ей. Мне было достаточно увидеть тебя, волчонок. И пусть я не твой отец, но стал ментором по своей воле.

Мы оба молчали. Я заново оценивал свою жизнь, а Шир снова смотрел в окно. Сложно осознавать, что кому-то еще понятна моя тоска.

– Она любила тебя по-своему, – наконец сказал я.

– Спасибо за эту ложь, мальчик.

Возражать я не посмел, вдруг совершенно оробев.

– Мне придется снова жениться.

Это было очевидно. Овдовевший альфа станет вызывать слишком много вопросов и подозрений во вменяемости. Желающие захватить власть воспользуются сомнениями. В таком случае нам двоим не выжить.

– Что я должен делать?

– Оставайся собой.

Так началась моя новая жизнь в Озерном мире.