Соната незабудки

Они втроем устроились за маленьким круглым столом в выложенном кафелем холле и пили лимонад. Одри делала все возможное, чтобы создать видимость хорошего настроения, хотя больше всего ей хотелось лечь в шезлонг в тени деревьев и думать о Луисе. Отвечая на вопросы Сесила и обрывая бес церемонные и неосторожные реплики Айлы, она мысленно представляла себе Луиса. Вспоминала вспышку огня в его глазах, когда он рассказывал о танго и тело его двигалось в такт неслышной мелодии, как будто не могло остановиться, вспоминала, как он сказал, что не нужно бояться мечтать. Она тихонько улыбнулась. Сесил был уверен, что эта улыбка адресована ему, не зная о существовании невидимого соперника. Айла ликовала. Со стороны могло показаться, что троица мирно общается, наслаждаясь компанией друг друга. Но ни Айла, ни ее сестра не подозревали, что сердце Сесила тоже было в смятении. Несколько недель он терзался мыслью, пригласить ли Одри Гарнет на ужин или нет. Что ни говори, она была дочерью его босса, а сам он недавно приехал в Буэнос-Айрес. Сесил чувствовал, что не стоит торопить события. Прежде чем демонстрировать свои чувства, ему нужно завоевать уважение отца девушки. Оставалось только надеяться, что никто другой не покорит сердце Одри до тех пор, пока у него появится возможность за ней ухаживать.

Через час стало очень жарко. Айла заскучала. Страстная влюбленность Одри в Сесила уже не казалась ей такой забавной, потому что вызов был принят, а битва — выиграна. Она устроила их встречу, сделала пару тонких намеков и выразила свое восхищение их дружбой. Остальное — их личное дело. Неожиданно до их слуха донеслась странная печальная мелодия. Одри тотчас же поняла, что это — откровение Луиса, боль его души и страдания, ожившие в музыке. Тоска закралась в сердце девушки, и она вдруг осознала, что эти звуки стали отражением ее собственной бесконечной грусти. Не в силах больше ни минуты оставаться за столом, она пробормотала слова извинения и убежала, влекомая гипнотическим звуком фортепиано.

Одри остановилась у инструмента и стала смотреть на длинные пальцы Луиса, скользящие по клавишам. Он не читал ноты, а сам сочинял музыку. Его глаза были закрыты, он просто следовал своим чувствам, как будто качаясь на морских волнах, зная, что она рядом, но не испытывая потребности видеть ее. Его пальцы слегка подрагивали, а губы изогнулись в легкой улыбке. Затем минорные аккорды сменились мажорными, и вскоре мелодия стала на удивление жизнерадостной, полной надежды.

Мгновение спустя Луис открыл глаза. Он задержал взгляд на девушке, которая, даже не осознавая того, стала причиной рождения прекрасной мелодии. Затем его лицо озарила улыбка, и Одри почувствовала, что улыбается в ответ. Луис был простодушен и открыт, как ребенок, который легко переходит от грусти к радости. Такая разительная перемена обескуражила Одри, и ее мысли воспарили к небесам вместе с мечтами и чаяниями Луиса.

— Идите сыграйте со мной, — сказал он, освобождая для нее место на стуле.

— Нет, что вы, вы играете так чудесно, — попыталась отказаться она. — Я не умею импровизировать.

— Да нет же, умеете. Давайте я вам покажу.

Одри села рядом с Луисом и тотчас же ощутила тепло его тела. Она нервным движением положила пальцы на клавиши и ждала его указаний.

— Тональность, в которой мы будем играть… си минор, — сказал он, беря первый аккорд.

Одри послушно сыграла гамму си минор.

— Вот так, совсем не трудно, не так ли?

— Я потратила годы на изучение гамм.

— Вы великолепно их играете. А теперь я придумаю для вас мелодию — «Сонату Одри». И как только вы услышите ее, я хочу, чтобы вы закрыли глаза и позволили чувствам руководить вашими пальцами. Не беспокойтесь, если будете ошибаться, это не важно. Вскоре пальцы станут продолжением вашего сердца, и вы не будете думать о нотах, только о чувствах. Вы ощутите потребность выразить их. А теперь закрывайте глаза.

Одри повиновалась. Луис сыграл ей грустную манящую мелодию, глубоко тронувшую мятежную душу девушки. Затем он заговорил о музыке мягким, гипнотическим голосом, унося ее душу прочь из клуба Херлингема в далекие края, где в волшебной долине под покровом темного неба они оказались наедине друг с другом. Пальцы Одри наугад начали касаться клавиш. Сначала нерешительно — нотка здесь, нотка там, — а потом все увереннее, складывая ноты во фразы, которые вплетались в музыку Луиса, рождая скорбную сонату мечтаний.