Соната незабудки

Сесил чинно наполнил тарелку Одри, а затем, пока не подали десерт, оживленно беседовал с ней. Одри безумно хотелось найти Луиса, и пока Сесил делал все возможное, чтобы развлечь ее, она лихорадочно осматривала зал. Придя к выводу, что его нигде нет, девушка извинилась и кинулась в дамскую комнату, где наткнулась на Айлу.

— Одри, — завопила сестра, — я танцевала с дядей Гербертом, и клянусь тебе, в кармане он носит орех.

— Орех в кармане? — переспросила смущенная Одри, в растерянности разглядывая пол.

— Да, понимаешь, о-орех! — Сестра широко раскрыла глаза, изображая удивление, а затем снова разразилась хохотом.

Внезапно Одри все поняла и укоризненно покачала головой.

— Как отвратительно, — воскликнула она. — Он же твой дядя!

— Такой трогательно маленький орешек! Неудивительно, что тетя Хильда всегда ходит с такой кислой миной. — На лице Айлы появилась самодовольная улыбка.

— Айла!

— Но ведь это так и есть. Маленький орешек дяди Герберта не удовлетворит и мышки!

— По-моему, ты снова слишком много выпила.

Одри вздохнула, забыв внезапно о своем волнении и обратив все свое внимание на пылающее лицо сестры.

— Я никогда больше не стану с ним танцевать, — продолжала Айла. — Что хорошего в мужчине с маленьким орешком? Я должна пойти и рассказать тете Эдне, ей это понравится!

И она резко бросилась прочь из дамской комнаты, оставив Одри перед зеркалом вглядываться в свое бледное лицо. Вечер скоро подойдет к концу, а она еще ни разу не танцевала с Луисом.

Внезапно дверь приоткрылась и она увидела веселое лицо Луиса.

— Луис! — Одри пришла в ужас. Неужели все ее желания так быстро сбываются?

Его глаза с нежностью поймали ее взгляд, уголки губ тронула улыбка, словно он прочел ее самые потаенные мысли.

— Я понимаю, сюда мужчинам вход запрещен, но ты здесь уже целую вечность, а Сесил сказал, что ты обещала мне танец, — сказал он, вопросительно подняв бровь.

Одри не могла удержаться от смеха. Она подбежала к нему.

— Я ждал весь вечер, — добавил он, беря Одри за руку.

Они оба почувствовали внутренний импульс, совсем как тогда, когда он впервые прикоснулся к ней. Одри жалела, что их руки разделял атлас ее перчаток. Прикосновение к его коже успокоило бы ее. Но жар его руки проник сквозь атлас и, пока он с достоинством вел ее по залу, стал подниматься вверх по руке к груди. Тело Одри горело подобно китайскому фонарю.

— Ты же не боишься меня, не так ли? — серьезно спросил он, уверенно прижимая Одри к себе.

Очарованная близостью его тела, девушка смогла только отрицательно покачать головой и улыбнуться. Запах его кожи коснулся ее ноздрей, заставляя мысли пылать и воскрешая запретные желания.

Они позволили музыке руководить своими телами, а сами молча продолжали преданно смотреть друг другу в глаза. Плавно кружа по залу, они не ведали о том всплеске восхищения и удивления, который пронзил всех собравшихся: никто не ожидал, что эксцентричный Луис Форрестер может танцевать с такой грацией. На какую-то долю секунды даже «крокодилицы» забыли о его неначищенных туфлях и пыльном фраке. Они были поражены красотой его лица и невероятным светом в глазах, который разгорался все ярче, повинуясь звукам музыки.

— Вот это да! — пробормотал полковник Блис, гоняя лед в пустом стакане. — Пусть он и не отличает один конец ружья от другого, но он чертовски красиво двигается. Кто бы мог подумать, что молодой Луис будет танцевать на этом вечере!

Сесил ощутил острый приступ ревности, но потом вспомнил, что сам предложил Одри потанцевать с братом. Теперь он жалел об этом.

Одри не ощущала ничего, кроме руки Луиса на своей спине и близкой теплоты его груди. Она знала, что еще никогда не танцевала так хорошо. Они были единым целым, словно сотни лет танцевали вместе. По окончании танца Луис не стал дожидаться следующего — он молча увлек Одри за собой в тишину сада, где они наконец-то смогли остаться одни.

Полукруглый месяц улыбался влюбленным с чистого звездного неба. Воздух был влажным и тяжелым, напоенным сладким запахом мокрой травы и цветущих гардений. Луис не выпускал руку Одри из своей ладони. Он крепко держал ее, пока они не удалились от клуба настолько, что музыка стала казаться далеким легким мурлыканьем. Они вдвоем погрузились в волшебную тишину ночи. Луис остановился и взял обе ее руки.

— Я безумно влюблен в тебя, — сказал он, сжимая пальцы девушки, чтобы подчеркнуть важность своих слов. Затем опустил голову и тяжело вздохнул. — Я чувствую невероятный восторг и в то же время глубокую печаль, как человек при виде прекрасного заката. И мне грустно.

Одри была глубоко тронута его откровенностью.

— Я тоже это чувствую, — ответила она.

— Грусть? — спросил он, внимательно глядя на нее.

— Нет, любовь, — сказала она и, к своему удивлению, не зарделась, не задрожала, не начала заикаться.

С импульсивностью, заставившей Одри засмеяться, Луис заключил ее в объятия. Затем его губы коснулись мягкой кожи на шее девушки, и этот трепетный поцелуй разбудил в ее сердце пожар. Одри в свою очередь нежно положила руки ему на плечи.

— Знаешь, почему мне грустно? — прошептал он ей на ухо.