Соната незабудки

— Да, это было бы не очень приятно, — ответила Роуз. Щеки ее при этом горели от волнения. — Расскажи мне, о чем вы с Сесилом говорили на прогулке? Он выглядел очень счастливым, когда вы вернулись.

Одри тяжело вздохнула, зная, что снова должна играть свою роль.

— Он пригласил меня на ужин, — тихо ответила она.

— О, как это мило с его стороны, — живо отреагировала Роуз, стараясь не выдать свою радость. — Ты согласилась?

— Он сказал, что сначала должен спросить разрешения у вас с папой.

— Очень правильно, — восхищенно откликнулась мать. Она встала и, чтобы успокоиться, стала приводить в порядок маленькие старомодные коробочки на туалетном столике. — Мы разрешаем. Я могу говорить и за Генри, — спокойно сказала она. — Ведь ты тоже хочешь этого, моя девочка, и это важно.

— О, я буду очень рада составить ему компанию, — сказала Одри, пытаясь придать голосу хотя бы немного энтузиазма. — Ведь это всего лишь ужин.

— Конечно, — сказала мать. «Должно быть, она боится, — подумала Роуз, — ведь это ее первый ужин наедине с мужчиной». Но вслух она произнесла: — Уверена, он поведет тебя в хороший ресторан, у него прекрасный вкус. Ах да, а что же ты наденешь? Думаю, нам нужно съездить в город!

В ту ночь в саду Одри крепко прижималась к Луису, чтобы согреться. Он провел весь вечер в клубе, неистово ударяя по клавишам фортепиано и вымещая на них все свое негодование, пока Диана Льюис не попросила его либо играть что-нибудь более гармоничное, либо не играть вообще.

— Любимая, я не хочу, чтобы ты ужинала с ним, но, если это даст нам возможность продолжать встречаться, затея того стоит. Пожалуйста, скажи, что отношение ко мне твоих родителей меняется!

— Да, понемногу. Дай им время, — ответила она, не желая ранить его пересказом своего разговора с матерью.

— Времени у нас как раз нет, — грустно произнес он.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— У Сесила очень серьезные намерения. Ты нравишься ему все больше и больше, — объяснил он, со злобой акцентируя имя брата. — Ты не можешь играть с ним в эту игру вечно. И ты не можешь навсегда отречься от меня.

— Я не отрекаюсь, Луис. — Одри с трудом перевела дыхание, уязвленная его обвинением.

— Тогда давай сбежим!

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать.

— Есть другой выход?

— Если бы не мои родители! — воскликнула девушка, отрываясь от возлюбленного и глядя ему в глаза. — Почему я так забочусь о том, что они подумают?

— Потому, моя милая Одри, что ты выросла в атмосфере любви, — сказал он, нежно проводя теплой рукой по ее лицу и целуя ее в лоб. — Естественно, ты не хочешь причинять им боль. Ты в них нуждаешься. Ах, Одри, ты не из тех, кто готов бежать с возлюбленным, не правда ли?

— А ты? Ты такой?

— Конечно. Я бы сбежал с тобой без колебаний. Да, но на меня нельзя полагаться. — Он грустно усмехнулся.

— Ах, Луис! Ты замечательный. Для меня ты идеален.

— Я люблю тебя, Одри, — мягко сказал он, снова обнимая ее и прижимаясь губами к ее виску. — Я безумно люблю тебя!

— И я люблю тебя, Луис. Все остальное не имеет значения. Мы всегда будем вместе.

— Конечно, будем. Я не такой глупец, чтобы отпустить тебя. Кроме того, у нас впереди целая жизнь, полная приключений. И твои мечты… Кто-то же должен сделать их явью!

— Мы уже танцевали в Палермо, — засмеялась она.

— Значит, мы будем танцевать и на вершине Мачу-Пикчу, и в цветущей пустыне Атакама. Мы будем танцевать везде, от Атлантики до Парижа, от Рима до Вены. Мы будем танцевать по всему миру, и я никогда не позволю музыке утихнуть. Любимая, я обещаю тебе: музыка всегда будет звучать в наших сердцах!

Одри прильнула к возлюбленному, пребывая в полной уверенности, что так и будет.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Перспектива провести вечер с Сесилом пугала Одри. И не потому, что ей было неприятно его общество; она знала о его любви и понимала, что поступает неправильно и нечестно. Ее беспокоила запутанность этой интриги, которая медленно тянула на дно всех участников. Не в ее правилах было причинять боль, но Айла убедила сестру в том, что обстоятельства вынуждают ее поступиться своими принципами.

— Не глупи, Одри. У Сесила слишком холодное сердце. Его можно сравнить с рыбой, которые, как известно, лишены чувств.

Сесил не мог сосредоточиться на работе, игре или еще на чем-то, что могло отвлечь его внимание от приближающегося ужина с Одри Гарнет. Он сделал все возможное, чтобы достойно организовать этот вечер, потому что очень хотел завоевать ее расположение. Он даже купил билеты в ложу театра Колон и договорился с Генри, что тот одолжит ему свой «Форд». Сесил представлял, как они с Одри будут обмениваться нежными взглядами в темноте. Возможно, она даже позволит ему прикоснуться к своей руке. Эта мысль бродила в его сознании до тех пор, пока в мечты не ворвался телефонный звонок, возвращая его к реальности. Но стоило Сесилу положить трубку, как внимание снова рассеялось, и в сознании возник желанный образ Одри.