Соната ужа

Все еще, раздумывая. Сергей разделся до трусов, отполоскал в тепловатой воде комбинезон, поплавал, если это можно так назвать десять саженок туда, десять обратно. Дальше забираться он не рискнул еще опять шарахнут тепловым лучом в воде не очень-то отдышишься. А пинфины, похоже, плавать и вовсе не умеют пристроились на бережку, пинфиниха своему благоверному спинку моет - набирает воды в горсточку и трет черную кротовую шкурку между лопаток.

"Вот что, друзья мои, - он присел перед ними на плоский камень скрестив по-турецки ноги, и попросил внимания; впрочем пинфины всегда взирали на него с преувеличенным вниманием и почтением, - я поднялся на самую высокую гору. И заглянул дальше. Так вот дальше - обрыв, дороги нет. Отвесный обрыв, примерно... - он посмотрел на неподвижную озерную каланчу, возле которой беззаботно плескались полюгалы. Примерно десять вот таких колонн. А может, и больше. Это вы должны запомнить, если со мной что-то случится. - Пинфины протестующе замахали ручками, зашевелили губами - говорили между собой, а может быть, и Сергею в минуту волнения совершенно забыв, что он не может их слышать. - Без паники, друзья, без паники. Со мной уже... случалось. Поэтому запомните: наверх, через зеленые горы над пещерами, дороги нет. Бежать надо каким-то другим путем".

Они недоуменно уставились на него - бежать?

"Да, другим. Вы еще туда поднялись бы, а вот эти, которые дышат всем телом, словно мыльные пузыри переменного объема..."

Последнего пинфины не поняли, их занимало совершенно другое зачем бежать? Они трясли ручками - каждым пальчиком в отдельности, и Сергею совсем не к месту подумалось, что с такими гибкими и чуткими пальцами из них вышли бы первоклассные музыканты.

Пинфины не смели, не хотели, не желали даже думать о бегстве. Здесь они сыты, здоровы...

Тарумов махнул рукой.

"Постерегите вещички, - показал он им. - А я прогуляюсь в сторону этой насыпи, - он глянул на верхушку пестроклетчатого минарета, добавляя про себя: если мне это позволят. - Кстати, из вас никто не боится вот этой штуки?"

"Нет. Она же не живая".

"Ах, как же вы наивны, братцы вы мои плюшевые. Не живая! И я туда же - чего я там боялся, когда обнаружил, что меня обобрали и ободрали? Лап?"

Не того боялся. Самое страшное - не руки, не лапы. Манипуляторы.

Он кромкой воды подошел к насыпи. Крутенько, да и метров пять-шесть, но поверхность под проклятой вездесущей тиной явно неровная - значит, можно забраться. Но отложим.

Решетка тяжелых ворот была покрыта коротеньким буроватым мхом, осыпавшимся под пальцами. Забавно, первое исключение. А что там сзади?

Да то же самое, только... Далеко, не разглядеть. Изумрудная дымка скрадывает очертания, но там, на горизонте, - строения весьма причудливых очертаний. Даже, можно сказать, настораживающих. Они сливаются в один массив, но это явно отдельные башни, напоминающие...

Нет, показалось. И туман сгустился - проступают лишь неясные контуры, пирамида какая-то. Может быть, храмовый комплекс. А может, все-таки...

Он простоял еще минут пятнадцать, всматриваясь в густеющую на глазах дымку. Нет, надо вернуться к озеру и дожидаться погоды. Похоже, что перед ним опускают занавес, как только он начинает проявлять слишком пристальное внимание к тому, что лежит за пределами отведенной им лужи с прилегающими угодьями.

Но башню он осмотрит.

Тяжелая дверь - не то камень, не то строительный пластик подалась на удивление легко. Тарумов боком проскользнул внутрь башни-туры, ошеломленно огляделся.

Машинный зал. Вернее, распределительный. Трубопроводы баранки штурвалов, двулапые рубильники, глазастые выпуклые индикаторы, у которых по окружностям бегают разноцветные точечки. Поверхность стен разделена на несколько секторов, каждый окрашен в свои цвет. Пожалуй, самый нейтральный цвет здесь сиреневый. На этом секторе два рубильника, два штурвала, пять индикаторных плафонов, но светятся только четыре. Что-то вроде реостата.

Ну, была не была...

Он повернул правый штурвал градусов на тридцать. Пошло легко. И тотчас же мигание световых блошек на одном из плафонов замедлилось. Так, а теперь выйти вон (если выпустят) и поглядеть не приключилось ли чего.

Он вышел беспрепятственно, и тут же до него донеслись пронзительные визгливые звуки, словно кто-то приподнял за хвостики сразу несколько поросят. Ну, так и есть - это полюгалы, которые отменнейшим стилем "дельфин" мчались к берегу и выбрасывались на траву.

Сергей подошел к прибрежным камням, осторожно потрогал босой ногой воду - ну, конечно, похолодала градусов на десять. Бедные крокодильчики, не схватили бы пневмонию. Он вернулся и поставил штурвал в прежнее положение. Огоньки забегали проворнее.

До чего же все примитивно! Любое мало-мальски разумное существо может регулировать параметры внешней среды. Хотя может быть, остальные сектора предназначены для чего-то другого. Но раз сюда впускают и отсюда выпускают, то разберемся в этом в следующий раз. Сейчас - общая разведка.