Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

Добро пред Богом – свет и тень,И ночь и день. Но зло в стихияхИ в огненных иерархиях —Себе довлеющая лень.Отвергший Голубя ступеньВ ползучих наречется Змиях.Душа, сиявшая в Мариях,Ты внидешь Марфой в Божью сень!Что медлит бытия совлечься,Чтоб новой плотию облечься,Тем овладеет Сатана.Но нет в мирах души недужной,Чем в коей Вечная ЖенаМнит жизнь родить собой, безмужней.

Истолкование сна, представившего спящему змею с женскою головой в соборе Парижской богоматери

Георгию Чулкову

Ущербный серп, что слева роковоюУгрозою над путником висит,Схвати, как жнец, десницей – сон гласит —И цвет змеи скоси косой кривою.И яд кровей из выи оросит,Разбрызнутый замершей головою,Недужного тебя росой живоюИ древних глыб глаголы воскресит.Над сонмом душ содвинул взор МедузыНемых громад – осанн застывших – узы;Химерами окаменели львы.Всклубился мрак над кольцами безглавой;Но хлынет блеск недольней синевы:Жена грядет, одета светлой славой.

Из цикла «Деревенские гостиные»

II. Лога и жнивья

М. А. Бородаевской

IЯ полюбил оазис ваш дубовый,В кольце лугов, средь пашни черноземной,С усадьбою в тиши его укромной,Где ввечеру пустынно кличут совы.И мнилось мне: когда, как щит багровый,Над пожнивом рудым луны огромнойПовиснет медь,– богов дубровой темнойОн кругозор переграждал лиловый.Я полюбил скирды, овин и гумна,Когда зари в мерцаньи усыпленномДубы черней и розовей солома;И семьи жниц скользят в тени бесшумно,Мелькнул табун, а за двором зеленымБелеются во мгле колонки дома.

III. Дружественные тени

Валериану Бородаевскому

IПоследние села мелькнули домы;Меж тростников прозолотился плес;И глуше гул катящихся колесИ дробь копыт в лугах волшебной дремы.Той тишине казались незнакомыИстомы дня. Легко, как облак рос,Беспамятство... Бурьяном двор зарос.И темные раскрылись нам хоромы.Сон сторожкий спугнуть боялись мы.Цветок манил, как склеп тепла и тьмы,Где темных душ кружился ладан сладкий.Ель каждая дрожала там струной.Пруд теплился. И тонкий хлад, украдкой,Нас догонял, как проводник ночной.

Другу поэту

Юрию Верховскому

Молчал я, брат мой, долго; и теперь,Струнами овладев, бряцаю мало.Как было петь? Единому внималоВсе существо веленью: «виждь и верь!»Завеса тронулась; разверзлась Дверь —И Таинство вселенское предстало.Я созерцал иных времен началоИ слышал голос: «храм и двор измерь...»Века прошли с предлетней нашей встречиИ в миг один, как хартия, свились.От звезд недавних – о, как мир далече!В эфир иной мы вдруг перенеслись,Себя самих вчерашние предтечи...Хочу пророчить; Муза мне: «молись!»

Таежник