Соня рапортует

«После чопорного пансиона, где их то и дело одергивали, дети наслаждаются свободой и как сумасшедшие носятся по лугам. Ландшафт у нас здесь такой, каким, собственно говоря, можно наслаждаться только в отпуске или на каникулах, причем не из окна гостиницы, а забравшись куда-нибудь повыше да еще выбрав удачное место для обзора. В повседневной обстановке, когда, скажем, моешь посуду или вытряхиваешь тряпку, которой только что стирала пыль с мебели, этот пейзаж кажется просто нереальным. Па, спасибо за письмо к Б. С визитом подожду до прибытия большого багажа, ибо в нем приедет шикарная шляпа, завернутая в папиросную бумагу».

Под Б. подразумевается некий англичанин, мистер Блеллох, занимавший видное положение в Женеве в Международном бюро труда при Лиге Наций, — полезное для меня знакомство. Познакомилась я и с его женой. Она навещала меня на Кротовом холме, а я заглядывала к ней, когда бывала по делам в Женеве. Впрочем, я охотнее беседовала с ее отцом Робертом Деллом, левобуржуазным журналистом, который, несмотря на почтенный возраст, сохранил темперамент, острый ум и цельность характера. Он писал для «Манчестер гардиан».

Затеряйся строки, в которых говорится об отцовском «письме к Б.», и эта семья не фигурировала бы в моих записках. Я абсолютно забыла о ее существовании и, даже прочтя свое письмо, сначала не могла сообразить, кто такие эти «Б.». Вспомнила я их только, когда в другом письме они были названы полностью.

К сожалению, воспоминаний о других людях, о которых в письмах не говорится, у меня так и не сохранилось.

Среди моих швейцарских знакомых была, в частности, Мари, старший библиотекарь Лиги Наций. Она была словоохотлива, имела массу знакомых, и я кое-что узнавала через нее. Мари дружила с журналистами из разных стран, которые тоже были не прочь поговорить. Именно она познакомила меня с Катей, журналисткой, придерживавшейся левых взглядов. С ней мы подружились. И она и я интересовались политикой и часто спорили по поводу полученных ею известий. Разумеется, она и понятия не имела о том, чем я занимаюсь. Часто, бывая в Женеве, я ночевала у нее, что избавляло меня от необходимости регистрироваться в гостиницах. Типичная для Мари и ее окружения черточка: узнав о моих случайных ночевках у Кати, Мари лукаво спросила: «Так ли уж это безобидно? Ведь у Кати, кажется, всего одна комната с двуспальной кроватью?» Сколь ни была мне противна такая вздорная болтовня, такое истолкование моих визитов в Женеву представлялось мне менее опасным, чем подозрение, больше соответствующее действительности. Справедливости ради, надо отметить, что Мари всегда была готова прийти нам на помощь. Когда понадобилось, она помогла мне получить в Швейцарии гондурасский паспорт, а позднее Лен при ее же содействии обзавелся боливийским паспортом — впрочем, за солидную мзду, выплаченную соответствующим консульствам. Такими возможностями Мари располагала благодаря сотрудничеству в некой еврейской эмигрантской организации, которая находилась под американским влиянием и тяготела к сионизму.

Поздней осенью 1938 года я встретилась в Женеве с Алленом Футом, подпольное имя Джим. Тогда он еще не знал, что ему предстоит поехать в Германию. Его спросили только, готов ли он поработать за границей в условиях, не менее опасных, чем те, в каких он находился, сражаясь в Испании.

В Женеве я виделась с Джимом два или три раза, и каждая встреча продолжалась несколько часов. Такие длительные и насыщенные беседы имели большое значение. Я брала на заметку все: каждое слово, интонацию, движение рук, выражение лица, а после встречи еще долго раздумывала надо всем, что увидела и услышала.

Джим легко схватывал мысль собеседника и задавал дельные вопросы. Он казался находчивым и сообразительным, а для нашей работы это необходимо: значит, не растеряется в необычной ситуации. Свое мужество в борьбе он, должно быть, доказал в Испании, в противном случае его не рекомендовали бы мне для этой новой работы.

Рассказывая об этом человеке, я постараюсь, чтобы на мое тогдашнее представление о нем не повлияли известные мне сегодня факты, касающиеся Джима-предателя, Джима — автора позорного «Справочника для шпионов». Джим произвел на меня хорошее впечатление, и, если не считать некоторых мелочей, оно оставалось таким на протяжении всей нашей совместной работы.