Соня рапортует

«Вчера была первая репетиция к празднованию в Целендорфе. 7 Ноября — 10-летие Советской России. Два месяца работы с целендорфскими товарищами принесут мне много радости. Обычно же я работаю здесь, в Берлине, в первичной парторганизации. Все свободные вечера я провожу на озере. Мне думается, что я могу жить в самых скромных жилищных условиях, но без природы обойтись не могу. Лучше ежедневно часами добираться до города, до этого нагромождения домов, давиться, мучиться от жары в автобусе и электричке, добираться затем в темноте и одиночестве домой, но затем иметь хотя бы полчаса, чтобы выбраться на природу…»

Отец возглавил делегацию на празднование 10-летия русской революции. Членами этой делегации были Иоганнес Бехер и Кетэ Кольвиц.

Юргену, 20 ноября 1927 года

«…Отец вернулся из России. Его приезд вызвал много радости. Рано утром мы с матерью встретили его на вокзале. Надо было видеть, как они встретились! Пожалуй, в этот момент окружающие за десять миль могли почувствовать, как любят они друг друга. Причем внешне все выглядело обычно, только описать это невозможно.

Самым важным для меня была первая фраза, сказанная отцом: «Раньше я никогда не понимал, почему Англия хочет войны с Россией. Теперь я это понимаю и нахожу позицию Англии оправданной — ни одно капиталистическое государство не может видеть, как расцветает и из года в год добивается новых успехов страна не капиталистическая, а коммунистическая». Я почти ревела от радости. Как было бы ужасно, если бы отец не признал все то, что происходит в России!»

В 1928 году моя политическая деятельность стала известна братьям Ульштейн. Кажется, это был Герман Ульштейн, который в беседе со мной заявил, что я должна уволиться, поскольку на демократическом предприятии коммунисты лишены возможности продвижения по службе. Мне были известны некоторые сотрудники, члены национал-социалистской партии, которые могли «продвигаться по службе». Итак, я оказалась без работы. Отец предложил мне поехать в США. Я проработала несколько лет в одном книжном магазине в Нью-Йорке. В это же время Рольф закончил учиться на архитектора. Я возвратилась домой, и в 1929 году мы поженились. Работу я найти не могла.

Незадолго до этого Юрген женился на Маргарите — молодой эльзаске, к которой мы все очень хорошо относились. Она была настоящая ученая — скромная, умная и образованная. Письмо, написанное мной Юргену и Маргарите в мае 1930 года из Берлина, говорит о том, что я совсем не представляла, какие коренные изменения наступят в моей жизни через несколько недель. Я поздравила их обоих с переводом на русский язык книги, которую они вместе написали («Фабричные рабочие в экономике Америки»). В письме я просила узнать, какие издания биографии Маркса имеются в Америке, и упоминала о том, что намереваюсь прочесть «Историю социализма» Веера.

Сделать это я уже не смогла.

ЧАСТЬ II

Мы с Рольфом часто говорили о том, как чудесно было бы повидать мир. Плохое экономическое положение в Германии усиливало наше желание. Поэтому мы попросили хорошего друга Рольфа Вальтера, работавшего в Китае в качестве представителя одного большого немецкого концерна, разузнать что-либо для нас.

Однажды от Вальтера пришла телеграмма: как следует из газетного объявления, английской администрации городского управления требуется архитектор. Это было английское учреждение, управляющее значительной частью Шанхая. Рольф направил телеграмму с предложением своей кандидатуры. Она была одобрена с условием начать работу немедленно.

Меня воодушевляла перспектива работать в качестве немецкой коммунистки вместе с угнетенными товарищами в Китае. Я информировала Центральный Комитет нашей партии, который был поставлен в известность и о моем пребывании в США. Должно быть, товарищам показалось странным, когда я бесцеремонно и вместе с тем наивно сделала им это предложение. До сих пор я совсем ничем не выделялась. Товарищи говорили со мной о серьезной ситуации в Китае, о соблюдении строгой конспирации, об опасностях, которые угрожают там каждому коммунисту.

В ходе второй беседы мне было сказано, что по прибытии в Шанхай со мной будет установлена связь. Я оставила адрес Вальтера, у которого мы поначалу собирались жить. Так как оформление архитектора на службу должно было производиться в Шанхае, нам не оплатили проезд, как это обычно делается при выезде на работу за границу. Да и договор о найме вступал в силу лишь после длительного испытательного срока. Путешествие поглотило наши последние гроши. Если бы в Шанхае все сорвалось, то у нас не было бы денег на обратный путь.

В июле 1930 года мы покинули Германию. Мы доехали до Москвы и оттуда транссибирским экспрессом до восточной границы Советского Союза. Мы ехали не первым классом, как все иностранцы. В целях экономии мы питались также не в вагоне-ресторане, а тайно разогревали себе суп из пакетов на маленькой спиртовке на полу вагона. Кроме того, у нас был хлеб, копченая колбаса и сало.