Сообщение Артура Гордона Пима (сборник)

Роджерс умер около одиннадцати часов утра в сильнейших судорогах; и тело его через несколько минут после смерти являло одно из самых ужасающих и отвратительных зрелищ, какие когда-либо были на моей памяти. Живот его чудовищно раздулся, как живот человека, который утонул и несколько недель пролежал под водой. Руки находились в таком же состоянии, а лицо сморщилось, съежилось и было бело как мел, кроме двух-трех ярко-красных пятен, подобных тем, что причиняются рожей; одно из этих пятен простиралось вкось через лицо, совершенно покрывая один глаз как бы лентой из красного бархата. В этом отвратительном состоянии тело было принесено из каюты в полдень, дабы быть брошенным за борт, но тут штурман, глянув на него (он видел его теперь в первый раз) и будучи или проникнут раскаянием в своем преступлении, или поражен таким страшным зрелищем, приказал людям зашить тело в парусинный гамак и даровать ему обычный обряд морских похорон. Отдав эти приказания, он сошел вниз, как бы для того чтобы избегнуть всякого дальнейшего вида своей жертвы. В то время как желались приготовления, дабы исполнить его приказания, с великим бешенством налетела буря, и."мысленное было пока оставлено. Труп, предоставленный самому себе, был погружен в желоб для стока воды с левой стороны судна, где он еще и лежал в то время, о котором я говорю, толкаясь и барахтаясь с каждым бешеным нырком брига. Установив наш план, мы тотчас же стали приводить его в исполнение с наивозможною быстротой. Питере пошел на палубу, и, как он предвидел, с ним немедленно заговорил Аллен, который, по-видимому, стоял на передней части корабля более как дозорный, нежели преследуя какую-либо другую цель. Судьба этого негодяя, однако, была решена быстро и безмолвно; ибо Питере, приблизившись к нему самым беззаботным образом, как будто чтобы ему что-то такое сказать, схватил его за горло и, прежде чем он смог испустить хоть один крик, перешвырнул его за край судна. После этого он позвал нас, и мы взошли вверх. Первой нашей предосторожностью было отыскать что-нибудь, чем бы можно было вооружиться, и, делая это, мы должны были соблюдать величайшее тщание, ибо невозможно было ни минуты стоять на палубе, не держась крепко, и свирепые валы врывались на судно при каждом его нырке вперед. Было необходимо, кроме того, чтобы мы были быстрыми в своих действиях, ибо каждую минуту мы ожидали, что штурман взойдет наверх, чтобы пустить насосы в ход, так как было очевидно, что бриг очень быстро набирал воды. Поискав кругом некоторое время, мы ничего не могли найти более подходящего для нашей цели, чем две вымбовки, одну из них взял Август, другую я. Припрятав их, мы стащили с трупа рубашку и бросили тело за борт. Питере и я спустились после этого вниз, Августа же оставили сторожить на палубе, и он занял как раз то самое место, где стоял Аллен, спиною к лестнице в капитанскую каюту, чтобы, ежели кто из шайки штурмана взойдет наверх, он мог предположить, что это дозорный.

Глава восьмая

Когда я посмотрелся в осколок зеркала, висевшего в каюте, при тусклом свете некоего как бы боевого фонаря, я был так захвачен чувством смутного страха при виде моей наружности и при мысли об устрашительной действительности, которую я таким образом изображал, что мною овладел сильный трепет и я едва мог собраться с решимостью выполнять свою роль. Было необходимо, однако же, действовать без колебаний, и мы оба, Питерс и я, отправились на палубу.

Мы нашли, что все там в надлежащем порядке, и, держась вплоть к корабельным укреплениям, мы трое прокрались к лестнице, ведущей в главную каюту. Она была лишь отчасти прикрыта, ибо были приняты предосторожности, чтобы ее нельзя было сразу толкнуть с внешней стороны, и для этого были положены на верхнюю ступеньку поленья, что мешало также двери и закрыться. Без затруднения мы могли сполна осмотреть внутренность каюты через щели, находившиеся около петель. Счастье это было для нас, что мы не сделали попытки захватить их врасплох, ибо они были, очевидно, настороже. Лишь один из них спал, и он лежал как раз у подножья лестницы с мушкетом около себя. Остальные сидели на матрацах, которые были сняты с коек и брошены на пол. Они вели серьезный разговор, и, хотя пировали, как явствовало из двух пустых кружек и нескольких больших оловянных стаканов, валявшихся тут и там, они не были настолько пьяны, как то было обыкновенно. У всех были ножи, у одного или двух пистолеты, и очень много мушкетов лежало на койке около них.

Мы прислушивались некоторое время к их разу говору, прежде чем решиться, как действовать, ибо у нас еще ничего не было определенного, кроме того что мы попытаемся парализовать их усилия в миг атаки с помощью привидения Роджерса. Они обсуждали свои пиратские планы, и все, что мы могли явственно расслышать, это что они хотели соединиться с экипажем некоей шхуны "Шершень" и, если возможно, овладеть самой шхуной, чтобы приготовиться к какой-нибудь попытке более широких размеров, о подробностях каковой никто из нас не мог в точности догадаться.