Сообщение

Не призывай в стихах невзгод, предупреждал поэт,и вторил ему другой рапсод сто исхудалых летспустя. Тот, первый, верил в рок, романтик был и смутьян,взимал умеренный оброк с мурановских крестьян,считал, что поэзия – гневный гимн мирозданию, и, наконец,жил сам и дышать давал другим, образцовый муж и отец.А ученик его, одноногий герой Второй мировой войны,расхаживал по Москве с клюкой, записывал мрачные сны,он тоже был безусловно жив, просил эпоху «не тронь!»и в доме творчества спал, положив седую голову на ладонь.И хотя ни один из них не украл ни яблоко, ни гранат,обоих бардов господь прибрал в невеселый эдемский сад.И я, ученый, про жизнь, что мне досталась, твержу во тьму:

не маши платком, бесценная, не исчезай в февральском дыму.

«…и о минувшем тоже – ни строки…»

«Условимся – о гибели молчок».

С. Гандлевский…и о минувшем тоже – ни строки.У керосинной лавки близ Арбатагорят его нещедрые зрачки,вполсилы посылая на щербатыйасфальт косые блики. Мокрый снег —а утром пушкинским лег ювелирный инейна ветки лип, и облачный ковчегпоплыл по синеве, и солнце крымской дыней —колхозницей желтеет в вышине.

Так, если век и место – только случай,орел да решка, серый шарф колючий,рань зыбкая, подаренная мне —гуляй по переулкам, ветер воли,не ведающий, что бог неумолим,что жизнь проста, как смесь песка и соли,как красота, покинутая им.

«Спи, организм поющий…»

Спи, организм поющий,дышащий через рот.Проще, а может, гуще —кто теперь разберет.Как ты заждался – в кои-то

веки (Вий, ночь, беда)кто тебя успокоит ивыведет в степь, туда,где крестообразный кречетищет добычи, нолишь запах полыни лечитвангоговское полотно…

«Унижен раб, грядет аттила…»

Унижен раб, грядет аттила,на свадьбе спирта не хватило,и тело лазаря смердит.Но се – на радость всем народамсын плотника бредет по водам,

воображенье бередит.И се – акын ближневосточныйпод рокот музыки непрочнойтем, кто не клонит головы,поет про подвиг сына девы.Пророки прошлого, о где вы,как бы торжествовали вы!И се – с лицом невзрачней мела —спаситель гордый неумеломнет теста липкого комок,нахмурясь пред учениками,чтоб сотворить из хлеба камень,который сам поднять не смог…

«Фонарь, аптека, улица ночная…»