Сообщение

Переживешь дурные времена,хлебнешь вины и океанской пены,солжешь, предашь – и вдруг очнешься наокраине декабрьской ойкумены.Пустой собор в строительных лесах.Добро в мешок собрав неторопливо,с морскою солью в светлых волосахночь-нищенка спускается к заливу.Ступай за ней, куда глаза глядят,расплачиваясь с шорохом прибоя…Не здесь ли разместился зимний аддля мертвых душ, которым нет покоя,

не здесь ли вьется в ледяной волнеглухой дельфин, и как-то виноваточадит свеча в оставленном окне?Жизнь хороша, особенно к закату,и молча смотрит на своих детей,как Сириус в рождественскую стужу,дух, отделивший мясо от костей,твердь от воды и женщину от мужа.

«Где гудок паровозный долог, как смертный стон…»

Где гудок паровозный долог, как смертный стон,полосой отчужденья мчаться бог весть откуда —мне пора успокоиться, руки сложив крестом,

на сосновой полке, в глухом ожиданьи чуда.Побегут виденья, почудится визг и вой —то пожар в степи, то любовь, будто ад кромешный.Посмотри, мой ангел, в какой океан сыройпо реке времен уплывает кораблик грешный,и пускай над ним, как рожок, запоет строкаи дождем отольется трель с вороным отливом —и сверкнет прощанье музыкой языка,диабетом, щебетом, счастьем, взрывом —словно трещина входит в хрустальный куб.Рельс приварен к рельсу, железо – к стали.Шелести, душа, не срываясь с губ,

я устал с дороги. Мы все устали.

«От взоров ревностных, чужих ушей-воров…»

От взоров ревностных, чужих ушей-воровты долго бережешь, заносчив и спокоен,коллекцию ключей от проходных дворов,проломов, выемок, расщелин и промоин.Томится Млечный путь, что мартовский ручей,а жизнь еще мычит, и ластится, и хнычет —коллекцию ключей, коллекцию ночей,любовно собранных, бесхитростных отмычек.Не с ними ли Тезей, вступая в лабиринт, —свеча ли вдалеке иль музыка горела? —

легко ль надеяться, когда душа болит,на сыромятный щит и бронзовые стрелы?Зачем ему сирен сырые голоса,когда он час назад простился с Ариадной?Пусть ветер черные наполнил парусаиной мелодией – невнятной и прохладной,но крыши нет над ним – проговорись, постой,и, голову задрав, вновь дышишь Млечным, труднымпутем – а он лежит в обнимку с пустотой,как будто брат с сестрой в кровосмешеньи чудном.

«Для чего радел и о ком скорбел…»

С. К.