Сопряжение. Чернильный маг 5 (СИ)

— Когда-то давно, когда мы ещё учились в академии, Фубля сожрала октарин — магический камень, который называют восьмым цветом магии. На тот момент он был единственным. И теперь ее глаза проявляют невидимое, — произнёс я и поднял голову. — Скажите, князь, кроме присутствующих кто ещё был приглашен на эту встречу?

— А с чего такой вопрос? — поднял бровь Лука Драганович.

— За вашей спиной стоит человек и он скрыт куполом невидимости. И я даже не знаю, что думать.

Все одновременно развернулись. Впрочем, таинственный лазутчик меня прекрасно услышал и, поняв, что его раскрыли, бросился на князя. Лука Драганович увидел витиеватый нож и исключительно на рефлексах и опыте попытался встретить его палашом. Но нож рассек его саблю почти без сопротивления.

Кстати о ноже. Я его узнал. Почти невесомое, но смертоносное оружие производства моих гоблинов, которое отобрал Александр, и которое ко мне так и не вернулось, сейчас нависло над безоружным князем. И я понял, что если не вмешаюсь, то просить руки Виктория придётся не у боевого воеводы, а у его безутешной вдовы. Но чтобы помешать убийце, мне требовалось время.

— Фубля!!! — на эмоциях прокричал я, хотя в этом не было никакой нужды.

Наша ментальная связь позволяла общаться без костыля в виде слов. Да, мыслеобразы позволяли отдавать лишь простые команды, но иного сейчас и не требовалось.

Фубля встала на задние лапы и раскрыв крылья зарычала. Простая психологическая атака заставила нападавшего переключиться. Но, к его чести, убийца и не подумал отступать. Вместо этого он по-воровски перекинул нож из ладони в ладонь и пнув князя в лицо, попер уже на мантикору.

— Назад, — прокричал я, продублировав слова ментальным приказом.

Этих пары секунд оказалось вполне достаточно, чтобы разбить ампулу с чернилами и подхватить их. Вязкая тушь превратилась в летучую мышь и устремилась в лицо убийцы. Тот в очередной раз удивил и разрубил ее прямо в воздухе. А в следующую секунду на его вооруженной руке сомкнулась пасть мантикоры. Но вместо того чтобы вскрикнуть от боли, наемник ловко перекинул нож в свободную ладонь и пырнул моим клинком мою же мантикору!

Великолепный клинок гремленской работы легко кромсал и сталь и бетон. Представив какие раны он нанесет Фубле, мне стало страшно. Действуя наверняка, я нарисовал над пустым фреймом руну оцепенения, но она не прошла. Несмотря на то что я уже давно шагнул за сотню, скрывший лицо противник был явно сильнее. А значит, нужно было действовать наверняка и перестать обращать внимание на последствия.

Подхватив властью над чернилами кровь убийцы, я собрал ее в шар. Не щадя эфира, я превращал жалкие миллилитры крови врага в руны, что сложившись над головой убийцы гарантировано не только обездвижить его, но и полностью опустошить ядро. Несмотря на то что враг пришёл за нашими головами, убивать такого ценного пленника я не собирался.

Его второй удар в мягкое подбрюшье мантикоры слился с свистом ее хвоста. Жало Фубли ударило в броню и определённо противник нанес бы и третий и даже четвёртый удар, но я оказался быстрее.

Оцепенение сработало словно электрошок. Раскрывшегося в боевом танце убийцу вытянуло в струну. Рухнув прямо на стеклянный столик с угощениями, несостоявшийся убийца разбил его. С ним было покончено. Завязанные на его собственную кровь руны продержатся пока у убийцы есть манна. И если их не снять, его магическое ядро пойдёт в разнос. А дальше два варианта: либо быстрая и мучительная смерть либо абсолютная магическое инвалидность.

— Ты как, милая? — произнёс я переворачивая раненую подругу.

Увидев фиолетовое подбрюшье, я вторая скрипел зубами. Созданный из тысяч лезвий клинок превратил внутренности в фарш. Не уверен, что кто-то справится с такими ранами. Разве что Мара. Но богиня смерти далеко, значит придётся второй раз наплевать на запреты и вновь прикоснуться к магии крови.

— Сейчас, Фубля. Подожди, — успокаивающе произнес я и схватил с пола нож для масла.

Серебряный и абсолютно тупой, но из-за того, что на гремленском ноже была кровь Фубли его использовать было нельзя. Пытаясь не думать о грядущей боли я со всего размаха загнал нож в собственное бедро. Почему не бедро убийцы? Фубля — соткана из моих страхов. Как Александр она тоже часть меня. А по тому и донором могу быть только я.

Подхватив магией уже собственную кровь я попытался абстрагироваться от происходящего. Растворяясь в магии, я собственной кровью замазывал раны мантикоры. Рисовал прямо так, по поверхности. И только потратив все запасы эфира, спустя пару минут мне наконец удалось залатать мою лиловую спутницу.

Вышло не идеально. Определённо останутся шрамы, но по крайней мере Фубля будет жить. С этими мыслями я, наконец, закончил лечение и, стараясь не обращать внимание на воткнутый в ногу нож, облокотился спиной на диван.

— Что это за… — сотрясал кулаками тесть, — как убийца попал ко мне в дом?!

Кричал он. Причём определенно кричал на графа Войновича.

— Никола, как это понимать?

— Лука я… — растерянно произнес Викин крёстный.