Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг.

В «Дрездене» было полным–полно вооруженных солдат и рабочих, много еврейской молодежи, вооруженной с головы до ног. Отдавались какие‑то распоряжения, поминутно уезжали и приезжали рабочие на грузовиках, привозя с собою арестованных офицеров, быстро наполнялись ими комнаты «Дрездена». Среди арестованных я заметила много мальчиков–кадет. «Дрезден» оказался первой тюрьмой для бедного офицерства.

За всем, что происходило на Скобелевской площади и у здания Совета, мы могли свободно наблюдать из нашего окна. Наши части с офицерами прорвались к Красной площади в Кремль, выбив оттуда большевиков, и, пройдя через Никитские Ворота, соединились с Александровским военным училищем. Много наших солдат было убито… Несчастные, они вернулись на родину для того, чтобы пасть от русской пули! Пали герои–солдаты в братоубийственной бойне, затеянной негодяями, втянувшими в нее темные русские массы разными заманчивыми посулами! И стены старого Кремля русские рабочие залили кровью русских воинов под указку агитаторов…

Я находилась на Красной площади с солдатом Андриенко, перевязывала раненых, а в два часа ночи с каким‑то священником вернулась в комитет. Все перемешались, нельзя было понять, кто за, кто против большевиков. Привозили все больше и больше арестованных офицеров. В зале ресторана «Дрездена» столько их скопилось, что стояли вплотную друг к другу, по коридорам бродили пьяные матросы и рабочие. Были даже какие‑то женщины с винтовками.

Поминутно входили в комнату солдаты, предлагая нашим солдатам водки. Поздно ночью пришел корнет Нелюбовский, страшно уставший; он рассказал, как дрались наши солдаты. Мы снабдили корнета удостоверениями, для него и офицеров Белостоцкого госпиталя, о том, что они бежавшие из плена. Всю эту ночь просидели мы в комитете и все время приходили солдаты за документами. Я все собиралась в Александровское училище, но меня не пустили солдаты. По улицам шла стрельба; я передала к себе домой по телефону, что нахожусь в комитете.

Председатель Крылов подал мысль попытаться освободить арестованных офицеров в «Дрездене». Никто не знал, что происходит, кого слушать, кто приказывает; эту минуту можно и должно было использовать, освободив хотя бы часть офицеров, — ведь почти все красноармейцы были пьяны! В комитете сохранилось много бланков «Совета депутатов» с печатями; удалось стереть резинкой написанное и написать следующее: «Выдать товарищу Иванову арестованных офицеров для перевода в более надежное место». Подпись была вымышленная. Освобождением офицеров занялись председатель комитета Крылов, Юберт и унтер–офицер Андриенко.

Результат получился блестящий. Солдаты переоделись и приняли вид бандитов, вооружились винтовками и ручными гранатами и отправились в ресторан, где находились арестованные. Я пошла с ними, рабочие и матросы посмеивались, называя меня «товарищем», да и не могло быть никого другого в «Дрездене». Вид у наших переодетых солдат был страшноватый. Крылов подал бумагу старшему красноармейцу. Тот прочел ее и сказал:

— Берите, товарищ, эту сволочь, потопите ее в Москве–реке.

Нужно было спешить. Могли прийти из Совета, и тогда нам крышка. Крылов забрал бумагу, подписанную красноармейцем. Солдаты вошли в зал, где были заперты офицеры, я остановилась в дверях, наблюдая за происходящим.

— Выходи, сволочь, — грозно крикнул Крылов, — да поживей! Бледные, как тени, стали выходить офицеры в коридор. Тут Юберт, увидев командира своего полка и желая его спасти, схватил его за рукав и грубо вытолкнул за двери в коридор. Я торопила солдат, так как очень за них боялась.

— Ступай, — скомандовал Крылов.

Офицеров было двадцать человек. Главная трудность теперь состояла в том, чтобы выйти из «Дрездена». Накинув пальто и повязав голову какой‑то тряпкой, я выбежала на улицу. Скорей, скорей! Лишь бы выбраться из этого проклятого красного штаба. За мной поспешили еще два наших солдата. Очутившись на Тверской, мы могли сказать: «Спасены», но что пережили офицеры, не знавшие, что их спасают! Они шли молча, наши солдаты тоже не разжимали уст. Наконец Крылов попросил меня объявить офицерам, что мы их спасли.

Мы направлялись к Деловому Двору, к себе в комитет. Вмешавшись в группу офицеров, я тихим голосом стала говорить: «Будьте покойны, ничего не бойтесь! Хотим спасти вас. Ведут вас бежавшие из плена, исполняйте быстро все, что они вам скажут».

Кто‑то из офицеров ответил:

— Хорошо, сестра Нестерович.

По улицам идти было опасно, встречались группы вооруженных рабочих, подходивших к нашим солдатам с расспросами — кого ведем. Крылов скомандовал разделиться на три группы. Каждая направилась другой дорогой в Деловой Двор. У подъезда стоял солдат Союза с винтовкой, быстро прошли все наверх в комитет. Я расплакалась:

— Господа офицеры, вы спасены.