Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг.

Из города были высланы 30 вооруженных милиционеров с целью выяснить, что происходит на складе, т. к. телефонная связь была прервана, но они, увидев себя окруженными, сразу же без сопротивления присоединились к восставшим. В городе был захвачен губернаторский дом, в котором помещались исполком и чрезвычайка; на своих городских квартирах были захвачены председатель исполкома Закгейм и комиссар Нахимсон — бывший издатель «Окопной Правды», вытащены на Рождественскую улицу и расстреляны. Распространяясь в городе, восставшие обосновали свой штаб на Спасской площади в городской чертежной у монастыря. К вечеру 5 июля было роздано до 7000 винтовок, чем примерно определяется число участников восстания в первые сутки. Все же дамбу у реки Которосли взять не удалось, латыши же вечером того же 5 июля заняли склады, с которых и началось восстание, и отрезали, таким образом, восставших от пополнения оружием.

Так рисуется начало восстания в передаче одного из непосредственных его участников, в данное время проживающего в Берне. Это Виктор Александрович Даватц, [236] племянник профессора Владимира Христиановича Даватца.

[237] Отец В. А. был адъютантом 181–го Остроленского полка, стоявшего в Ярославле, он вышел на войну в 1914 года командиром батальона того же полка и командовал позже в чине полковника 184–м Варшавским пехотным полком той же 46–й дивизии. Вернувшись с фронта к семье в Ярославль, полковник Даватц стал заведующим военным складом, в котором собиралось и приводилось, как было уже сказано, в порядок оружие; сын его, в то время кадет 7–го класса Ярославского корпуса, поступил на этот склад в качестве рабочего и вошел в конспиративную организацию.

О дальнейшей судьбе полковника Александра Перхурова имелись, по словам В. А. Даватца, следующие данные. После разгрома восстания В. А. удалось спастись, и он вместе с поручиком Гурьяновым, после целого ряда затруднений и длительного пути по ночам на лодке по Волге, со спаньем днем в камышах, пробрался к Казани, которая была занята Народной армией, и был задержан недалеко от нее противобольшевистским разъездом. Для проверки его и поручика Гурьянова показаний их в совершенно обтрепанном и заросшем виде направили в штаб армии к полковнику Перхурову, на которого они ссылались и который в то время находился там уже. В. А. Даватц был зачислен в батарею после этого к полковнику Михаилу Перхурову, брату возглавителя Ярославского восстания.

Позже В. А. Даватц для завершения среднего образования был отправлен в Омск в кадетский корпус; в Омске В. А. встречался с артиллерийским полковником Сергеем Перхуровым, вторым братом полковника Александра Перхурова, который, как слышал В. А., командовал позже дивизией в армии адмирала Колчака. Таким образом, все три брата Перхуровы находились в поотивобольшевистских рядах во время вооруженной борьбы с красной властью в России. Позже после ликвидации Восточного фронта полковника Александр Перхуров продолжал и дальше оказывать большевикам сопротивление во главе отдельного отряда, но был разбит, захвачен большевиками и привезен в Ярославль.

Там, по свидетельству Ф. П. Ф. — швейцарца, проживающего в данное время в Берне, а в то время находившегося в Ярославле, — полковника Перхурова судили и, после его отказа перейти на службу к советской власти, расстреляли.

Приведенные мною данные, основанные на показаниях двух швейцарцев (В. А. Даватц, так же как и погибший профессор В. Х. Даватц, швейцарского происхождения и, вернувшись на родину, восстановил свое гражданство) не согласуются как с содержанием отчета о докладе полковника А. Р. Милевского, так и с поправкой полковника Томсена, приведенной в № 335 «Часового».

Д. Сидоров[238]

В БУТЫРСКОЙ ТЮРЬМЕ

[239]

Представьте себе огромную железную клетку, наполненную мышами, ленивыми и сонными, которые ждут терпеливо и довольно спокойно, когда просунутся в клетку корявые пальцы и выбросят их наружу, откуда доносится спокойное мяуканье кошки, — и вы получите довольно точное изображение того оригинального учреждения, в котором я пробыл около восьмидесяти дней, — с той незначительной разницей, что вместо мышей здесь были люди с мученическими, но покойными глазами, обреченные на более изощренную, хотя и скорую отправку на тот свет.

Называлось это учреждение Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, саботажем и пр. и пр.