Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг.

Случайно на меня выпала тяжелая обязанность быть защитником во всех положительно делах об армяно–татарских столкновениях, разбиравшихся военными судами с применением законов военного времени. И ни в одном из этих дел не удалось доискаться до истинных причин этих столкновений и до имен действительных их вдохновителей. И лишь в процессе об убийстве Бакинского губернатора князя Накашидзе, убитого бомбой (защищал вместе со мной и присяжный повторенный А. С. Зарудный), брошенной армянскими террористами, удалось пролить свет на роль князя Накашидзе и вообще русской администрации в деле организации этих погромов, причем администрация определенно инспирировала татар на эти погромы, снабжая их и оружием.

Отношения армян и татар с 1905 — 1906 годов были испорчены, и хотя внешним образом и не проявлялись ни в чем, но взаимное недоверие и подозрительность проявлялись весьма резко.

И чем больше проявлялся сепаратизм татар, тем более в широких армянских массах (не говоря уже об интеллигенции и вообще о верхах) преобладала чисто русская ориентация по мере все большего углубления всероссийской «смуты». В армянах властно говорил инстинкт самосохранения, подсказывавший им, что изолированность их территориального расселения угрожает им смертельной опасностью от окружавших их тесным кольцом мусульманских народностей, не суливших им, судя по примеру их турецких зарубежных братьев, ничего хорошего в будущем. Это именно психологическое состояние армян объясняет и их склонность идти даже с большевиками. Армяне откровенно говорили «Мы с русскими, будь они даже и большевики».

Привыкнув издавна к борьбе за свое физическое существование, армяне деятельно готовились к событиям, надвигавшимся с очевидной неизбежностью.

* * *

При изложении истории выборов в городскую думу нам пришлось упоминать, что большевики к этому времени уже объявились официально в ряду других политических партий.

В Баку существовал совершенно открыто ряд большевистских организаций, и в городе было определенно известно, что у них имеется свой штаб и что они деятельно подготовляются к выступлению.

Фракция большевиков в городской думе, пользуясь разбродом социалистических сил, вела социалистов за собой по пути максимализма. Со дня на день постановления городской думы становились все более демагогическими. Истинные интересы городского хозяйства, до которых социалистам всех оттенков не было никакого дела (ибо им, пришлым людям, интересы плательщиков и демократических слоев населения были чужды), были принесены жертву целям усиления социалистами своего политического влияния. Расшатанные революцией городские финансы расшатывались еще больше путем широкой выдачи денег из городского сундука на удовлетворение самых несуразных требований городских служащих и рабочих. Из той же городской кассы выдавались деньги и бастующим рабочим промыслового района (к городу не принадлежавшего), и морякам торгового флота, и пр., и пр. Нехватавшие на все эти операции средства извлекались сначала путем учета в банках краткосрочных обязательств городской управы, а когда иссяк и этот источник (банки перестали верить), городская дума приступила к печатанию своих собственных денег — бакинских «бон».

Под влиянием социалистов, шедших послушно за большевиками, городское самоуправление вмешивалось положительно во все сферы жизни горожан. При этом преследовалась одна лишь определенная цель все мероприятия имели целью привлечение пролетарских масс под эгиду социалистических групп и, в частности, большевиков, обещавших массам больше других. В сущности, проводилась самая беззастенчивая демагогия. Вместе с тем большевики очень ревностно следили за деятельностью тех групп и партий, которые продолжали с ними идейную борьбу.

Помню, между прочим, такой инцидент комитет партии «Народной Свободы» выпустил анонимную листовку (не помню, кто был ее автором), в которой очень хлестко и метко характеризовалась разрушительная и явно антигосударственная работа большевиков. Появилась эта листовка, кажется, в первых числах января 1918 года, она произвела очень сильное впечатление и буквально расхватывалась повсюду.

Прошло несколько дней, и вдруг, как‑то поутру в помещение комитета явилась боевая дружина большевиков и, несмотря на протесты дежурного члена комитета и служащих, ею был произведен обыск, причем большевик товарищ Джапаридзе (этот самый Джапаридзе был одним из наиболее видных комиссаров большевистского правительства, продержавшегося в Баку с апреля по июль. В августе 1918 года он был расстрелян англичанами в Закаспии — Б. Б.), руководивший обыском, заявил, что они ищут доказательств, что так не понравившаяся им листовка напечатана у нас. И хотя обыск не дал никаких результатов, было заявлено, что деятельность наша находится под наблюдением.