Сопротивляйся мне

Его пальцы впиваются в мою кожу через тонкую ткань платья. Это не больно, но ощутимо. Он хочет, чтобы я его чувствовала. Я обнимаю его особенно нежно. В противовес силе.

— Расскажи, что тебя гложет весь вечер, — прошу осторожно, внимательно следя за реакцией. — Я на самом деле никакая не трусиха. Ты ведь в курсе, кто мой отец. Я не глухая, многое знаю из того, что происходило в городе. Да и жизнь не делится на черное и белое. Бывает разное.

В этот момент дверь открывается, Иван со смехом вламывается на лоджию. Владимир склоняется и целует меня. Прижимается своими губами к моим. А у меня от его близости голова кружится. Он так давно не целовал меня! Я переплетаю руки вокруг его шеи и замираю.

— Извините! Понял! — кается незваный гость пьяным голосом и удаляется, плотно закрыв за собой дверь.

Владимир тут же отрывается от меня, быстро облизывает губы.

— Бумаги тебе хотел показать, — говорит он. — Но это уже завтра. Сейчас если рассказывать, то получится пустая болтология. Да и новости невеселые. Отложим. Не хочу ссориться.

— Эм-м. После этих слов я точно не дам тебе ничего отложить. Умру ведь от любопытства! Что случилось? Просто скажи, и всё. Мы ведь муж и жена. И мы не поссоримся.

Он мешкает секунду.

— Да у меня шальная идея появилась, — он прерывается на крепкую затяжку и выпускает густой дым в окно.

Дым. Его так зовут друзья. Вовой редко. А полное имя — очень длинное. Мне нравится Дым. Броско, красиво.

— Какая идея?

— Когда я сорвал твой побег со свадьбы, я нашел в рюкзаке того утырка, помимо вещей, таблетки. Упаковка была запечатана, но… Интуиции своей я обычно доверяю, а она зачем-то скомандовала «фас», поэтому я совершенно просто так, на всякий случай, отдал их в лабораторию на анализ. Пробить состав. Через неделю пришли данные, что это пустышка. БАДы. Даже не витамины, обычный сахар.

Я дыхание задерживаю при этих словах, настолько новость неожиданная. Лицо Дыма по-прежнему мрачное.

— И у меня догадка появилась, — продолжает он, — что эти таблетосы ты сама для себя приготовила заранее. Вдруг ты ничем не болеешь, сама того не зная.

Я сжимаю его плечи через ткань рубашки. У меня сил не хватает даже просто спросить: «И что же?»

— Прости, Кокосик, не вышло. Вот сегодня днем только позвонили, — он отворачивается. — Я взял несколько штук из упаковки в твоей комнате, пока тебя не было, и тоже отвез в лабу. Что, если ты всё это время принимала пустышку? И выдуманная болезнь — рычаг давления. Своеобразный, цель которого мне пока неясна. Но я бы докопался, чего бы это ни стоило. Параллельно поднял документацию по аварии, в которую вы с отцом попали. Изучил всё от и до. Пара моментов у меня не сошлась. Надежда стала сильнее. Да и в самой нашей свадьбе было что-то подозрительное.

— В каком плане?

— Спешка. Всё делали наспех и бегом. Твой отец настаивал на росписи в течение месяца. В общем, ты принимаешь настоящие лекарства, состав как на упаковке. Увы. Мне жаль. Чуда не случилось, Анжелика. Просто Орлов, видимо, не смог достать препараты и решил тебя сахаром покормить месяц-другой. Я хотел тебя сегодня обрадовать, не вышло, прости, — он вновь затягивается. Дает мне время осмыслить сказанное, потом продолжает: — Сказок не бывает. Вся наша жизнь — это постоянная, непрерывная борьба с херней, которая сыплется на голову. От одной увернешься, вторая шарахнет. Но почему-то мне хотелось, чтобы в этот раз чудо произошло и ты оказалась здоровенькой. Мне редко чего-то хочется так сильно.

— Вов… — говорю я обескураженно, быстро моргаю. Слова подобрать сложно, мысли в голове путаются, в стайки сбиваются и прячутся. Зато слезы к глазам подступают. Вовсе не из-за того, что мой диагноз в очередной раз подтвердился. Я это знала, смирилась. Приняла. И не из-за Орлова, который… вновь разочаровал меня. Он не смог достать мои лекарства и просто подобрал похожую внешне пустышку, чтобы я не ныла. А где взял баночку? Не в мусоре же копался? Похрен на него.

Что меня действительно задело, так это разочарование, которое отразилось в голосе моего мужа. Его мужская скупая искренность мне будто душу поцарапала.

А еще… я впервые в жизни назвала его сокращенным вариантом имени, а он и не заметил.

Вновь. Ничего не заметил. Ничегошеньки!

Не придал значения.

Я улыбаюсь. У него своя собственная градация важного.

— Спасибо, что попытался, — шепчу я. На обычный голос почему-то нет сил. Они оставили меня, разом покинули. Хорошо, что Владимир продолжает обнимать. Хорошо, что он просто стоит рядом. Если кто-то вновь выйдет на лоджию, мы снова поцелуемся. — Это… очень неожиданно. И приятно. Я даже представить не могла, что ты этим занимаешься. Расследование проводил. Это круто.

— Круто было бы, если бы я получил тот результат, который хотел.

— Вова… я даже не знаю, что сказать.

— Ты не должна болеть, — перебивает он. — Меня это так бесит, ты себе даже не представляешь. Ну вот почему? Почему так случилось? — Он хмурится. — Такая чистая во всех смыслах девочка. Умненькая, красивая как кукла. Мне сегодня все сказали, что ты невероятна. Почему, блть, именно ты? Ну как так-то?