Соратницы

— Если они будут обедать без щитов, — буркнула ведьма, и это замечание снова было проверкой.

— Я думаю, им и купаться нужно без щитов, — легко откликнулась Дора, разливая тюрю по мискам и расставляя их по плоской каменной плите. — Вода тут теплая и целебная. А потом разложат вещички сушить и залезут под одеяла, в этом приюте у вас отдых шесть часов.

— А почему так? — прицепилась к этим словам Хельга. — Бетрисса нас отправила через четыре.

— Подходящее для приюта место найти было непросто, поэтому переходы разной длины, — кротко сообщила ей Дора, припомнив объяснения Тэрлины. — Поторапливайтесь, обед уже ждет.

Пока дети спали, сопровождающие простирнули их убогую одежку, развесили на самых высоких камнях и прилегли неподалеку от Доры, поглядывая на нее с интересом и недоверием.

— Когда уходить будем, едой поделишься? — наконец словно невзначай осведомилась ведьма.

— Конечно, вы же останавливаетесь передохнуть? Дать на привале малышам по куску лепешки — святое дело.

Дора отлично помнила, каким вкусным становился простой хлеб, прихваченный на прогулку в лес или на луга. Рядом с запущенным замком Марьено не было ухоженных парков и клумб. Да возле него и изгороди почти не осталось, хозяйственные селяне потихоньку растащили выпадающие от времени и бесхозности камни на постройку погребов и колодцев.

— И где ж вы столько еды возьмете? — вроде бы сочувственно вздохнула Хельга, но Дора расслышала в ее вопросе и сомнение, и недоверие, и затаенный интерес.

— Об этом мне ничего не известно, — мягко улыбнулась кадетка, сразу припомнив предостережение Тэри. — Но знаю, что в следующем приюте, у Октябрины, вам дадут горячее.

— А после Октябрины кто будет?

— Она вам и скажет, кто из сестер ушел на следующий приют.

— Вот как… — задумалась старуха, иначе ее назвать Дора не могла. — Ну, значит, там и узнаем. Нам, если на самом деле, все равно, лишь бы вы всех забрали. Самые смелые и дерзкие рабы в наказание работают в глубинных горячих выработках, добывают редкие минералы. Газы там ядовиты, долго никто не выдерживает.

— Я думаю… — заикнулась кадетка, помолчала и уверенно добавила: — Мы спасем всех. Не знаю, как, мое дело — как можно лучше выполнить свою работу: встретить вас, накормить и устроить на отдых. Но ты же видишь, как много предусмотрено и сделано? Значит, наши знают и про тех… в горячих шахтах.

Больше беглецы вопросов не задавали, но перед уходом, покормив детей и повесив за спину небольшой мешочек с мясом и лепешками, Хельга со вздохом обронила:

— Не пойму я, кто вы, и разгадать не могу, почему вдруг вспомнили о нас… Но лжи и зла не вижу, поэтому верю, что желаете добра… и хочу отдать тебе вот этот знак. — Она сняла с шеи неказистый медный амулет, грубовато выкованный в виде трех колец, продетых одно в другое, и вложила в руку насторожившейся кадетки: — Передашь Бетриссе… у вас наверняка есть способ. Пусть покажет тем, кто придет, это знак.

— Если ты хотела оставить этот амулет Бет, то почему сама не отдала? — нахмурилась княгиня. — Разве она показалась тебе подозрительной или солгала?

— В том-то и дело, что не лгала, — тяжело вздохнула ведьма и виновато заглянула Доре в глаза: — Ну пойми ты, никак не могла я сразу ей полностью доверять! Ведь это как волшебная сказка: вдруг приходит послание, открывается потайной ход, и там встречают прекрасные девушки, добрые и приветливые. А сказок не бывает, я за эти годы точно поняла! И все наши так думают, наслушалась я за почти десять лет… хотя они всей сотней показались. Все вокруг жадные и злые, тащат все себе в норы, топят и давят всех остальных.

— И только ты одна хорошая, берешь на руки младенца и ведешь спасать самых слабых малышей, — начала сердиться княгиня. — А у нас за них душа болеть не может! Мы же все жестокие и жадные!

— Не сердись… — горько скривив губы, еле слышно выдавила Хельга, — но ты все неверно поняла. Этим детям в шахтах все равно не выжить, бороться они не могут, быстро бегать — тоже. А надзиратели все сильнее звереют, за любую провинность на детях отыгрываются… Взрослых оборотней они опасаются, даже в ошейниках. Потому Дед и сказал: «Уведи их, если повезет — спасутся, а нет — то хоть руки связывать не будут».

— В каких… ошейниках? — растерянно потерла лоб кадетка, пропуская пока все остальное. — Но на вас с девочкой же ничего нет?

— У меня всего лишь слабые способности травницы, — вздохнув, пояснила Хельга, — а Линка — только на четверть оборотень, ей без опытного наставника первый раз обернуться не удастся, а наши помочь не смогли, сами все в ошейниках. А малыши оборачиваются только потому, что еще беззубые щенки, потом и на них наденут ярмо… если выживут. Так не забудь, передай амулет, силком его отобрать нельзя, отводом особым прикрыт, а наши все видят.

Развернулась и ушла вслед за малышами, которых в этот раз вела Линка.

— Не знаю, в чем загвоздка, но там все же нечисто, — в который раз буркнул Синк, подтягивая повыше повешенную на шею сетку, поддерживающую на весу его раздавленную лапу.