Сорок два свидания с русской речью

Мир языка бесконечен. Погрузитесь в него, как в теплую ароматную ванну. И жить на этом свете, и говорить стоит прежде всего — с удовольствием!

Извините, что я к вам обращаюсь…

— Мужчина!

Такой женский крик с отчетливым иностранным акцентом слышу я однажды, гуляя по Переделкину. Сосредоточиваюсь и готовлюсь к решительным действиям. Для чего-то понадобилось мужское участие — то ли от разбойников даму защитить, то ли помочь ей до больницы добраться… Но нет: заезжая американка, изучающая русскую литературу, всего-навсего справляется у меня, как дойти до музея Пастернака. У себя дома она окликнула бы: «Сэр!», а как это сказать по-русски? Мы иногда обращаемся к незнакомцам при помощи слова «извините», но как сигнал оно работает плохо: непонятно, тебя зовут или кого-то другого.

Наше слово гордое «товарищ» ушло в прошлое после того, как москвичи снесли памятник товарищу Дзержинскому и перестали обращаться друг к другу на большевистский манер. А слово «господин» еще не укоренилось и кое-кем может быть даже воспринято как насмешка. Согласитесь: чтобы по-дореволюционному именоваться «господами», надо одеваться побогаче, питаться получше, квартиры иметь попросторнее. Для этого страна должна и ВВП удвоить, и повысить МРОТ, чтобы эта аббревиатура «минимального размера оплаты труда» не вызывала в памяти строку из «Варшавянки»: «Мрет в наши дни с голодухи рабочий…» Словом, путь из товарищей в господа не так короток и прост, как казалось поначалу. Едва ли вернемся мы в ближайшее время и к таким старинным формам обращения, как «сударь» и «сударыня», которые писатель Владимир Солоухин утопически предлагал ввести в обиход еще лет сорок назад. Не очень идет нам пока эта шуба с барского плеча.

А та любознательная американка, находясь в Москве, наверное, вдоволь наслушалась, как люди взывают друг к другу на улице, в транспорте: «Женщина!», «Девушка!», «Мужчина!». Не очень красиво, но взамен пока предложить нечего. И человек моего поколения уже спокойно реагирует на то, что юные продавщицы говорят ему: «Молодой человек!» Хорошо, если не «Дедушка!»

Полагаю, что так и проживем мы свой век «девушками» да «молодыми людьми», а новую форму обращения к незнакомцам пусть ищут наши дети и внуки. Русский речевой этикет несовершенен, но решение этой проблемы можно отложить и на потом. Есть заботы понасущнее.

Истинно культурная устная речь отличается повышенной частотой обращений к собеседнику. Таков был обычай аристократии. Вспомните, какими словами начинается «Война и мир»: «Eh bien, mon prince…» («Ну, князь…»). А если кто не князь и не граф, то для него вежливое «мон шер» находилось. Подобным образом вела себя и классическая русская интеллигенция, у которой сказать просто: «Здравствуйте!» почиталось неучтивым — непременно следовало добавить имя приветствуемого. Да вспомните старых актеров и профессоров: говоря с вами, они нет-нет да произнесут ваше имя. Не монолог свой бубнят, а беседу ведут с конкретным человеком.

И эту традицию было бы недурно сохранить. На литературных собраниях, научных конференциях то и дело слышишь: «Как здесь уже говорилось…» Меня такие безличные ссылки коробят, и я невольно думаю: нет, это не интеллигенция, это, как Солженицын окрестил, «образованщина». Интеллигент всегда скажет: «как верно заметил Иван Иванович» или хотя бы: «Я согласен с коллегой Петровым».

В официальной речи все чаще фигурируют обращения типа «господин Петров» и «госпожа Петрова». Сначала ими пользовались иностранцы — по аналогии со своими «мистер — миссис» и «месье — мадам». Потом они широко вошли в речь бизнес-элиты и продвинутой прессы. Но одно дело — помпезный прием, и совсем другое — неформальная беседа. Обращения к «госпоже» и «господину» — вежливые, но холодные, дистанционные. Устанавливая непринужденный контакт, воспитанный человек в нужный момент переходит на имя-отчество или просто имя — в зависимости от возраста собеседника и степени достигнутой близости.

Будем, конечно, считаться с тем, что многие дамы не переносят обращения к ним по отчеству — что ж, дай им Бог дожить до ста лет, оставаясь Машами и Анями. С другой стороны, нарочитым часто выглядит усечение отчества при разговоре с солидным мужчиной: когда, к примеру, знаменитого режиссера Говорухина желторотый телеведущий называет «Станислав». Поэт Светлов, как известно, в ответ на фамильярное «Миша» говорил: «Не церемоньтесь и называйте меня просто Михаил Аркадьевич».

Имя-отчество — примета нашего национального своеобразия. Она по душе многим иностранцам, любящим Россию. Когда я преподавал в Цюрихском университете, мне позвонила одна швейцарка и представилась: «Софья Петровна». Оказалось, что это фрау по имени София и отца ее зовут Петер. А известный славист из Глазго Мартин Дьюхерст свои письма иногда завершает шуточной подписью «Мартин Эдгарович».