Сорок из Северного Далласа

Через несколько минут, храня хрупкое перемирие, мы ехали на вечеринку в обычной одежде. Она молчала.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Замечательно!

— Прости, но я правда чудовищно устал и…

— Ты всегда приходишь домой усталым, другим я тебя не помню. А когда Б. А. делает что-то такое, что тебе не по душе, ты вообще домой не приходишь. Мне это до смерти надоело. Я не могу больше. — Она спрятала лицо в меховой воротник. — Я хочу ребенка, — сказала погодя очень тихо.

— Ты же знаешь, у нас пока нет для этого денег.

— Почему? Ты же много получаешь.

— Шестнадцать тысяч долларов — это не много. Если учесть, что мы платим за дом по триста долларов и держим горничную. А после сегодняшнего матча меня вообще могут выгнать. О, черт! Ведь он же был у меня в руках! И защитник упал… Проклятье!

— Ты думаешь только о своем футболе.

— Это не мой, а наш футбол. Если ты не хочешь идти работать. Впереди меня никого не было до самой лицевой линии! Как я его упустил!

— Если б ты не бросил работу у Брукса, нам бы не пришлось думать о деньгах.

— Я не бросил. Меня уволили. — В промежутках между футбольными сезонами два года я работал у Брукса Харриса, «используя свою известность, чтобы доказывать клиентам выгоду приобретения недвижимости у фирмы». Но потом выяснилось, что я был неспособен на последний толчок, по словам Брукса, после которого «клиент сделает шаг от нерешительности к стремлению подписать бумаги». Доводы клиентов, отказывающихся купить недвижимость, казались мне вполне разумными. Да… Черт возьми! Я же помню, что не спускал с него глаз! Какой был пас, а! Б. А. теперь посадит меня на скамейку.

— Дарлен Медоуз сказала мне, что ее муж собирается принять предложение Брукса и… — Она резко повернулась ко мне. — Джудит Максвелл утверждает, что вы с Сэтом опять курили марихуану. Это правда?

— Нет, неправда. — Когда-то мы с Максвеллом пытались заставить жен курить марихуану вместе с нами, но они пришли в ужас и с тех пор следили за мной с Сэтом, шарили по карманам. Нет, все же я сам скорей всего потерял равновесие, когда рванулся вперед. Ведь он же был у меня в руках!

На вечеринке мы были единственной парой без маскарадного костюма. Я сказал, что мы одеты в костюмы знаменитого крайнего с женой, но это не помогло. Жена от меня сразу отошла, села между Дарлен Медоуз, одетой в стиле Скарлетт О’Хара из «Унесенные ветром», и Джудит Энн Максвелл, изображавшей Жаклин Кеннеди-Онассис. Джудит была третьей женой Сэта. Сидя в баре, я думал о том, что весьма неплохо было бы переспать с Дарлен Медоуз. Муж ее явился в балахоне Великого Дракона Ку-Клукс-Клана, и несколько чернокожих игроков из-за этого ушли с вечеринки. Джудит одела Сэта в костюм бандита времен Дикого Запада, и он выглядел немного смущенным, но разошелся и вступил в «перестрелку» с Джо-Бобом Уильямсом, изображавшим, с пулеметными лентами на груди, Панчо Вилью. В результате оба повалились на пол замертво. После полуночи появился Алан Кларидж в женском платье. Он утверждал, что он и есть настоящая Глория Стейнем. А минут через сорок вечеринка закончилась — мужчины напились, как свиньи.

По дороге домой я спал на заднем сиденье. Когда машина остановилась, я проснулся. Жена выключила мотор, повернулась и трахнула мне кулаком в нос.

— Пьяная скотина! — Дверца хлопнула, и я слышал, как высокие каблуки процокали по тротуару к дому. Из носа у меня текла кровь и все кружилось, двоилось перед глазами.

…Невеселые мысли о женах вернули меня на землю, и я пошел в спальню, чтобы курнуть травки. Энди пускал к себе в спальню только близких друзей, а я считал себя одним из них. Я сел на кровать, закурил сигарету, глубоко затянулся и задержал дым в легких. «Во всяком случае, — подумалось, — лучше, чем выпивка».