Сорок пятый

 За время операции было взято сорок три тысячи пленных и уничтожено, по нашим подсчетам, больше ста пятидесяти тысяч солдат и офицеров. Среди захваченных трофеев насчитывалось более пяти тысяч орудий и миномётов, более трёхсот танков, более двухсот самолётов и очень большое количество всякого иного вооружения и боевой техники.

 Все эти успехи стали возможны потому, что солдаты, офицеры, генералы в ходе такой длительной, напряженной, охватившей громадные пространства операции проявили большое мужество, выдержку, неутомимость и высокое воинское умение. А за всем этим стояла глубокая преданность всего личного состава своей социалистической Родине и столь же глубокая вера в уже приближающуюся окончательную победу над фашизмом.

 Операция изобиловала примерами массового героизма и самопожертвования, решимости людей выполнить свой долг до конца, не считаясь ни с чем. И сейчас, спустя много лет после войны, как бывший командующий 1-м Украинским фронтом, ещё раз снимаю шапку и склоняю голову перед всеми, кто пролил кровь и отдал свою жизнь в этих боях. А жертв нам пришлось понести немало.

 Однако если взять операцию в целом и сравнить понесенные нами потери с достигнутыми успехами, то можно смело сказать, что победа досталась нам меньшей кровью, чем в некоторых других более ранних операциях. Это определялось и нашей возросшей технической мощью, и нашим более зрелым военным мастерством.

 Вот что писал впоследствии военный историк Западной Германии, бывший генерал немецко-фашистской армии Ф. Меллентин: «Русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью. Было ясно, что их Верховное Главнокомандование полностью овладело техникой организации наступления огромных механизированных армий. Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи».

 Здесь, собственно говоря, можно было бы поставить точку и перейти к другим операциям, если бы не участившиеся фальсификации в области военной истории, которыми на Западе с каждым годом занимается все более широкий круг лиц.

 В некоторых исторических сочинениях, даже в таких, казалось бы, солидных, как книги американского историка Ф. Погью или английского военного историка Д. Фуллера, тщетно искать хотя бы упоминания о том, что советские войска на восточном фронте начали Висло-Одерскую операцию на восемь дней раньше намеченного срока для того, чтобы оказать содействие союзникам, попавшим в канун нового года в тяжёлое положение и, несмотря на некоторое улучшение обстановки, продолжавшим и в начале января оценивать её достаточно нервозно. Приведу цитату из двух широко известных документов:

"На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы... Я буду благодарен, если я Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января... Я считаю дело срочным".

 Это писал 6 января 1945 года Черчилль Сталину.

 «Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января...»

 Это писал Сталин Черчиллю на следующий день, 7 января 1945 года.

 Итоги этой переписки известны. Не во второй поло вине января, а меньше чем через пять суток после ответного письма Сталина, на рассвете 12 января, началась Висло-Одерская операция.

 Таким образом, всякое замалчивание непреложных исторических фактов, к которому прибегают некоторые западные военные историки, выглядит, мягко говоря, не солидным.