Сорванная маска

Всю жизнь я воспринимала собственное тело как обузу, лишнюю заботу. Позабыв, сколько удовольствий оно таит в себе. Разгоряченная кожа не утратила чувствительности. Каждое прикосновение обжигало, бросало в дрожь. Арктур целовал мою шею, ребра и, доведя почти до исступления, обхватил губами сосок. Я мысленно унеслась в прошлое, в день, когда мне на черном рынке подвернулся магический шар из дымчатого стекла. Дивная вещица, но запрещенная, вплоть до смертной казни. Тем не менее я оставила шар себе. В качестве акта неповиновения.

Сознание наконец прояснилось, настал мой черед осязать. Впадина у основания шеи. Мускулистые плечи. Я гладила его бока, испещренную шрамами спину. Наши взгляды встретились. Арктур следил за выражением моего лица, пока кончики пальцев исследовали рубцы, недвусмысленно свидетельствуя о моих намерениях.

Наконец настороженность исчезла, и он снова склонился надо мной. Поймал губами второй сосок, опустился ниже. Тяжело дыша, я расстегнула ремень на его брюках. Арктур поднял голову, и мы опять слились в поцелуе. Поощряемая крепкими мужскими руками, я стянула с себя белье – и осталась в его объятиях обнаженная.

Он смотрел на меня не отрываясь. Я застыла в предвкушении, не в силах больше ждать. И не узнавала сама себя.

Его глаза скользили по моему телу. Я не шелохнулась. На его месте любой человек нашептывал бы комплименты, восхищался моей красотой, но только не Арктур. Он молча созерцал, пожирал меня пылким взглядом. Когда молчание сделалось невыносимым, а нетерпение распирало изнутри, он привлек меня к себе, в полосу лунного света, который озарил мне волосы, превратил их в пылающий костер и разогнал последние тени, едва прикрывавшие мою наготу.

Теперь он видел меня всю. Каждый миллиметр, каждую родинку, каждый изъян. В стремлении побороть обуревавшее меня смущение я положила обе руки Арктур на грудь.

– О чем думаешь?

Вопрос слегка разрядил обстановку. Сначала мою талию обхватили мозолистые ладони, потом пальцы, которых Арктур чуть не лишился.

– Если жажда обладать тобой сродни предательству, я готов вечность носить эти шрамы. – (Я обвила руками его шею, губы терлись о мой подбородок.) – Как высшую награду, а не позорное клеймо.

Его низкий проникновенный голос переполнил чащу моего терпения. Арктур с трепетом увлек меня на постель и вскоре избавился от одежды. В полумраке различались только очертания тела и мускулатуры. Растворяясь в объятиях страсти, я совсем упустила из виду эфир, но сейчас он заполонил собой все вокруг, обострял ощущения. Золотая пуповина обвилась вокруг нас кольцом.

Ошибка исключена. Все мои инстинкты кричали о правильности, гармоничности и закономерности такого решения.

Его дыхание обжигало ребра. Моя голова откинулась назад, из горла вырвался стон. Если пойти до конца, переступить грань, постоянное напряжение между нами исчезнет. А терять его не хотелось. Оно отрезвляло.

Однако я жаждала большего. Дальше тянуть нет мочи.

Его поцелуи сводили с ума. Пальцы нащупали впадинки под коленями.

– Это увертюра, – одними губами произнес рефаит, его слова проникали в каждую клеточку. – Хороший дуэт требует времени. И терпения. Мы должны стать единым целым, двигаться в унисон. – Он коснулся эрогенной зоны на внутренней стороне бедра, и я выдохнула его имя. – Направляй меня. Хочу… – (Большой палец скользнул по ягодице.) – Хочу понять, как заставить твое тело петь.

Оно и так заливалось соловьем. Я забывала, как дышать, забывала саму себя.

Арктур легонько сжал мои колени и развел их в стороны. По телу прокатилась дрожь.

– Хочешь?

– Да, – шептала я, – да.

Он прильнул губами к моему бедру. Затаив дыхание, я без устали постигала неведомый пьянящий язык. Песню, известную только нам двоим.

Его движения были отточенными, уверенными. В некоторых аспектах рефаиты ничем не отличаются от людей. Его ладони стискивали мои бедра. С бешено колотящимся сердцем я запустила пальцы в его волосы. Смущение и робость испарились, осталось только влечение во всем своем многообразии. Мое тело переполняли эмоции, странно, как оно вообще не разлетелось на кусочки под таким мощным натиском.

Под аккомпанемент отрывистых животных выкриков Арктур почти довел меня до экстаза. Я цеплялась за него, боялась отпустить, хотя каждая клеточка молила о снисхождении. А на войне нет места пощаде.

Впрочем, война осталась где-то там, за пределами спальни.

Арктур не спешил. Мои бедра вздымались, руки судорожно стискивали простыню, а перед глазами стояла птичка из музыкальной шкатулки и заводивший ее золотой ключик. Когда наслаждение достигло пика, птичка встрепенулась и расправила крылья.

Обмякшие, мы молча распростерлись на кровати. Как бы меня ни влекло к нему, пока мне хватало объятий. И осознания, что он здесь, рядом.

У каждого из нас были секреты. Теперь появился общий.

Я лежала у него на груди, голова покоилась на локтевом сгибе. Шершавая ладонь поглаживала линию моих бедер. Тело словно налилось свинцом, зато душа пела.

– Ты ведь скажешь, если будет больно? – нарушил Арктур благоговейное молчание.

Я повернулась к нему: