Сорванный венец

— Алина, положи книгу на полку. Потом дочитаешь, — строго сказала королева, одновременно целуя Каролинку и вдыхая сладкий детский запах. Внутри от счастливого ребенка на руках будто отпустило сжатую пружинку. Она опустила девочку на место, села рядом и обвела остальных детей взглядом. — Какие у кого планы на сегодня?

— Мама, — с упреком сказала Ангелина, — мы же вчера обсуждали. Мы сейчас поедем по магазинам. Платья готовы, я хочу посмотреть аксессуары.

— Тебе все могут привезти во дворец, милая, — напомнила королева.

— Нет, я хочу развеяться. Меня все это нервирует, — парировала Ангелина. — Мы с Лоуренсом никогда не могли найти общий язык, и я совершенно не уверена, что помолвка что-то изменит.

— Я не поеду, — Марина умоляюще посмотрела на мать. — У меня соревнования через три дня, я не хочу пропускать.

— Конечно, солнышко, — улыбнулась Ирина-Иоанна, — не хочешь по магазинам — не надо.

— И я не поеду, — заявила Алина. — Я только устаю от этого перебора побрякушек. Лучше почитаю.

— Только на улице, чтобы подышать воздухом, и не забудь зонтик от солнца, Алиш, — кивнула королева.

— А я поеду, — Полинка уже доела и откровенно тосковала, — только я отдельно от Ани с Васькой буду, с ними скучно! Они как курицы, медленные!

— Полина, — одернула ее мать, — не груби сестрам.

Полина скорчила рожицу, но промолчала, а Василина укоризненно посмотрела на нее.

— Ангелина, — в сотый раз устало повторила королева, возвращаясь к разговору со старшей дочерью, — никто тебя не заставит выходить за него насильно. Но помолвка укрепит нашу связь с Инляндией, а нам это сейчас крайне важно — иметь поддержку такой сильной державы. Что сделаешь, если он единственный из ненаследных принцев, кто более-менее подходит тебе по возрасту? Не за его дядю Уильяма же тебя выдавать?

— Отчего же? — удивилась Ангелина. — Уильям хотя бы умеет себя вести, он порядочный и вежливый. И уж точно не доставит хлопот.

Легкая улыбка тронула губы королевы. Выбор мужей по принципу «не доставит хлопот» — это, видимо, их семейная черта.

— Ангелина, — подал голос принц-консорт Святослав, — дай матери поесть. Поезжайте куда хотите, но чтобы взяли с собой охрану. И давай уже закроем тему с твоей помолвкой.

— Как скажете, отец, — холодно сказала Ангелина и взяла булочку.

После завтрака девочки разбежались кто куда, а королева пошла в кабинет — проверять отчеты министра сельского хозяйства о собранном и планируемом урожае. Святослав ушел в парк. В данный момент принц-консорт, имевший архитектурно-дизайнерское образование, руководил возведением отдельного здания для дворцового музея, куда они, чего греха таить, решили отдавать бесконечные, часто сделанные с любовью, но, к сожалению, не всегда очень эстетичные или подходящие под интерьер дворца подарки верноподданных.

Конечно, муж королевы мог не заниматься этим лично, но праздность была не в его духе. Святослав и до женитьбы любил работать, но не считать же работой бесконечные приемы или благотворительность! И когда они поженились и встал вопрос о продолжении его деятельности, королева первая предложила ему должность главного дворцового архитектора и дизайнера.

Ирина-Иоанна, разбирая скучнейший, но полезный отчет, разговаривая с министром и его помощниками, ставя подписи под указами, периодически бросала взгляды в парк, где в пределах видимости возводился музей, иногда выхватывая среди рабочих и архитекторов статную фигуру мужа, и улыбалась. Святослав стал ее отдушиной, ее самым близким человеком тогда, когда она уже была готова сойти с ума. И пусть между ними так и не вспыхнула жаркая страсть или неземная любовь — его мягкое, понимающее тепло она ценила куда больше. Любовь у нее уже была, а страсти в ее жизни и так навалом, куда бы деть ее, эту страсть.

Ирина росла единственной наследницей королевского дома Рудлогов. Мама умерла, когда принцессе было всего три годика, отец, король Константин Рудлог, так и не женился повторно, предпочитая алкоголь и многочисленных любовниц. К дочери он относился со всей нежностью слишком занятого родителя, который еще и не очень представлял, что нужно делать с детьми, но очень старался.

Ирина с детства ходила за ним как привязанная — она всегда знала, где отца можно найти, если он был во дворце — а это бывало, увы, нечасто, — устраивала истерики няням, требуя выпустить ее из детской, и, если получалось, с радостным визгом бежала по коридору к отцовскому кабинету или через парк к казармам, если он в это время проводил смотр гвардейцев, или в королевские покои, заставая его величество с очередной бутылкой. Монаршее сердце обычно не выдерживало проявлений детской любви — и маленькая Ирина тихо как мышка сидела на коленях короля на совещаниях или важно глядела на гвардейцев с отцовских рук. Слушала, наблюдала и училась. Советники и министры, поначалу недовольно застывавшие при виде неподобающего поведения девочки, со временем соотнесли ее появление с отсутствием фамильных вспышек монаршего гнева и сделали свои выводы.