Сорвать заговор Сионских мудрецов

Последнее время внешнеполитический курс России был окружен туманом. Смена власти в Кремле висела, как тяжелая грозовая туча, которая не пролилась дождем и после того, как Дмитрий Медведев занял пост президента, а Владимир Путин отошел на пост премьера. Одни надеялись, а другие опасались, что г-н Медведев займет соглашательскую позицию по отношению к Западу и сдаст рубежи, занятые его неукротимым предшественником. За мельчайшими подвижками следили в сто глаз (среди них и мои): ведь ориентация России вызывает не теоретический интерес; это вопрос жизни и смерти. Только Россия удерживает Америку и Израиль от нападения на Иран.

Но сейчас сомнения отступили. Россия Медведева — Путина взяла еще четче линию на укрепление своего суверенитета, чем Россия прошлогодняя. До сих пор Россия избегала пользоваться своим правом вето в Совбезе, оставляя эту важную прерогативу Соединенным Штатам, а те злоупотребляли ею — как только на повестке дня стояло осуждение очередного израильского зверства. Русско-китайское вето в Совете Безопасности, наложенное на американский проект резолюции против Зимбабве, грянуло, как июльский гром. «Историческое поражение Запада», — так охарактеризовала вето лондонская газета «Таймс». Это вето завершило долгий процесс ожидания возможных перемен, связанный с передачей власти в Кремле.

Особо важна смычка с Китаем. Ведь в отличие от России, у Китая есть настоящие серьезные интересы в Зимбабве — но Китай не посмел бы применить вето без поддержки России. Сейчас можно полагать, что Китай поддержит Россию в тот момент, когда это будет нужно Москве.

Вето было не одиночным выпадом. Вслед за ним последовала речь Дмитрия Медведева на съезде российских послов в МИДе — эта речь, по мнению западных обозревателей, окончательно похоронила надежды Запада на то, что Медведев займет другую линию. «Мягко стелет, но жестко спать» — так заметили на Западе. Хотя обороты Медведева мягче, но выводы еще жестче, чем у Путина.

И не только слова, но и дела обновленного российского руководства указывают на укрепление независимого курса. Огромной победой России стал подписанный на прошлой неделе договор с Туркменией, по которому Россия практически берет под свой контроль огромные газовые резервы этой республики. Ашхабадский договор, продолжающий и развивающий прошлогодний успех Путина, подрывает американский проект «Набукко». В бесконечной игре в «го» между великими державами Медведеву — Путину удалось сорвать план противника перекачать газ Юга в обход России. Если удастся развить этот успех и договориться с Азербайджаном, «Набукко» будет похоронен.

Этому решительному шагу предшествовало грозовое предупреждение: Россия потребовала распустить Международный трибунал по Югославии, этот реликт югославской трагедии. В ответ на это требование Трибунал быстро «нашел» Караджича и таким образом обеспечил себя новым занятием до 2010 года. Но требование было верным и глубоко символическим. В Югославии происходили чудовищные преступления против человечности и военные преступления, но они не совершались сербами, хорватами и босняками. За годы работы трибунала не удалось найти никаких подтверждений фантастическим рассказам о миллионах братских могил и о холокосте албанцев. Преступлением была проведенная Евросоюзом балканизация, расчленение Югославии, преступлением была интервенция НАТО, преступлением были англо-американские бомбежки Белграда. Эти преступления произошли потому, что Россия временно исчезла с мировой арены.

В начале девяностых обнищавшие, обессиленные, колонизованные государства — преемники СССР были скорее объектом, но не субъектом мировой политики. Руки Запада были развязаны — и первым событием мира без России стало американское вторжение в Панаму. Незадолго до этого Эдуард Лимонов написал шуточный рассказ: что произошло бы в случае исчезновения России с лица земли. Одним из первых последствий, писал он, было бы американское вторжение в Мексику. Он ошибся только в названии латиноамериканской страны. Я писал в 1990 году на страницах «Комсомольской правды»: