Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

В то же время не лишним будет предположить, что немцы, изолируя тогда Пилсудского, вовсе не убирали его с военной и политической арены, а предпочли — на всякий случай — приберечь столь амбициозного человека для других времен и иных обстоятельств. И такая оказия подвернулась. В тот самый день, когда кайзер вынужден был спасаться бегством в Нидерланды, к Пилсудскому в Магдебург прибыли «два германских офицера в гражданской одежде», которые доставили его в Берлин, а оттуда «специальным поездом направили в Варшаву», где 10 ноября прямо на вокзале прибывшего бригадира приветствовал представитель Регентского Совета, заодно сообщивший, что для него приготовлена должность военного министра. Профессор Варшавского университета Витольд Модзелевский по этому поводу иронизирует, что Пилсудский, как и Ленин полтора года ранее, был доставлен в Варшаву германским железнодорожным транспортом, с той лишь разницей, что Ленину и его попутчикам был выделен вагон, а Пилсудскому — специальный поезд. Уточним, однако, что поезд для Пилсудского тоже состоял всего из одного вагона в сцепке с паровозом, но все-таки это был отдельный поезд специального назначения. Главное, как представляется, состояло в другом. Даже в дни краха своей империи и бегства кайзера немецкие офицеры высшего ранга сочли нужным позаботиться о том, чтобы во главе новой Польши, появление которой на политической карте Европы становилось неизбежным, очутился человек, настроенный прогермански и антирусски, а не наоборот. Прибыв в Варшаву, Пилсудский оказался на тот момент единственным человеком, под рукой которого были значительные военные формирования, притом имеющие немалый фронтовой опыт. Назавтра Регентский Совет вверил ему командование всем будущим Войском Польским, а 12 ноября поручил ему создать национальное правительство. Спустя еще двое суток Совет заявил о самороспуске и передаче Пилсудскому всей «верховной власти в Польском Королевстве». В тот же день «своим декретом верховный главнокомандующий изменил название государства на Польскую Республику». Своим же декретом от 22 ноября Пилсудский объявил, что принимает обязанности временного Начальника государства — такая должность была введена декретом Регентского совета — и тем самым «берет на себя наивысшую власть в Польской Республике и будет ее исполнять до избрания Учредительного сейма». Перед этим — 16 ноября — он уведомил «о создании польского государства» другие державы, однако в их числе не было России, ставшей уже Советской, а тем более других государств, тоже заявивших о себе к востоку от Польши — литовского, белорусского, нескольких украинских. Сформулированное Романом Дмовским правило о соотношении любви и ненависти в отношении к Востоку начинало действовать в новых исторических условиях.

Однако вполне точным оказалось предсказание Пилсудского о вступлении в войну США, которые тогда принято было называть Северо-Американскими Соединенными Штатами. Они сделали это в настолько удобное для себя время, что стали диктовать условия Версальского мира, поставившего точку в большом противоборстве. Прямое отношение заимели Соединенные Штаты и к тому самому «Данцигскому коридору», появившемуся у новой Речи Посполитой. В знаменитых «Четырнадцати пунктах» американского президента Вудро Вильсона, предложенных им в качестве проекта мирного договора, были сформулированы два принципа, на основе которых «должно быть создано независимое польское государство». Согласно первому из них ему предстояло «включать в себя все территории с неоспоримо польским населением». Специальная комиссия, приезжавшая из Версаля, установила, что преобладает польское население как раз на тех территориях, которые на правах Царства Польского входили в Российскую империю. Так что, не сотвори Александр I Царство Польское, возможно, некому было бы создавать вторую Речь Посполитую. По второму вильсоновскому принципу новой Польше «должен быть обеспечен свободный и надежный доступ к морю». Приведенные условия были изложены в тринадцатом пункте вашингтонского проекта, а названная цифра, как известно, не считается счастливой, однако именно под таким номером намечался выход возродившейся Польши к Балтийскому морю, ставший для Берлина и Варшавы коридором преткновения на многие годы.

Но был еще один момент, тоже весьма важный и тоже имевший военно-стратегический характер. Еще на этапе возрождения польской государственности Пилсудский пояснял полякам, что на западе их страна будет иметь границы, которые ей определит Антанта, а на востоке им следует заполучить те рубежи, которые удастся завоевать. Норман Девис в этой связи отметил, что случившийся на исходе Первой мировой войны «слом всякого порядка в Восточной и Центральной Европе подтолкнул возрожденную Речь Посполитую к целому ряду детских авантюр». По его подсчетам, «в 1918–1921 годах она одновременно вела шесть войн»: