Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Оба Ивана и их товарищи, разумеется, не могли не обратить внимания на мероприятие, прошедшее на площади имени маршала Пилсудского в Варшаве 1 сентября 2019 года и посвященное 80-летию начала Второй мировой войны. На том плацу руководство Речи Посполитой громогласно заявило соотечественникам, гостям, соседям, а заодно живым и мертвым бойцам, носившим красноармейскую форму, а также их потомкам, что с приходом Иванов на польскую территорию в 1944–1945 годах освобождение для поляков не наступило. Мол, нацистскую неволю сменила советская, Вторая мировая война для поляков не закончилась 9 мая 1945-го, а продлилась до 1989 года – полсотни лет, ставших, как прозвучало в официальных польских речах, периодом сплошных мучений для надвислянских обитателей.

Вообще-то «оповещение» такого рода не было неожиданным. Подводившие к нему настроения разогревались в этой стране уже много лет. Как свидетельствовал посол России в Речи Посполитой Сергей Андреев, к тому празднеству, что состоялось на площади имени Пилсудского, в Польше было уже снесено 427 памятников советским воинам. Их «устранение из публичного пространства», как специально отмечено в польском законе о декоммунизации, объяснялось тем, что они символизировали «советское доминирование в Польше в послевоенный период». Не избежал сноса в городе Пененжно Варминско-Мазурского воеводства даже памятник генералу армии И.Д. Черняховскому, командовавшему 3-м Белорусским фронтом и погибшему именно в этих местах 18 февраля 1945 года. Как утверждают ныне многие авторы, этот выдающийся полководец, которому на момент гибели не исполнилось и тридцати восьми лет, всего несколько дней не дожил до получения звания Маршал Советского Союза.

В ответ на заявление посла Российской Федерации, что Польша нарушает «российско-польское межправительственное соглашение от 1994 года о захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий», из уст варшавских политиков зазвучали слова, что договор касается только кладбищ. Однако уже не является секретом, что не избежали вандализма и многие могилы советских солдат, например в городе Еленя-Гура. Отнюдь не случайно сотруднику Российского института стратегических исследований Олегу Неменскому пришлось констатировать, что в современной Речи Посполитой «существует общественный консенсус по этому поводу, и большинство поляков действительно поддерживает действия властей». В рамках такого консенсуса, «любой гражданин, который осознал, что ненавидит Россию, может пойти на то или иное кладбище и устроить там акт вандализма». Речь он вел о кладбищах, называемых в Польше советскими, хотя словосочетание «вандализм на кладбище» трудно вообразимо по отношению к любому обществу, относящему себя к цивилизованным.

Но есть и другие весьма важные аспекты этой проблемы. Как минимум, два. Далеко не все погибшие на той войне нашли последнее упокоение на кладбищах. В частности, те, кто числится пропавшим без вести. Таковых много. В книге «Память», посвященной моему родному Дрогичинскому району на белорусской Брестчине, названы места захоронения 1398 павших на фронтах воинов-земляков, из которых 609 погибло в Польше. Почти половина. Однако еще 767 – более трети от общего числа не вернувшихся с войны – значатся пропавшими без вести. Если исходить из того же соотношения, то не исключено, что с половиной убывших неведомо при каких обстоятельства случилось такое тоже в боях за Польшу. Кроме них надо помнить и об умерших в концентрационных лагерях на территории нынешней Речи Посполитой плененных красноармейцах, тела которых были сожжены в специальных печах. Где рассеян их пепел, известно лишь Господу. Их же было свыше миллиона, как утверждают исследователи, даже больше, чем погибших в боях при освобождении Польши. Так можно ли обойтись без памятников-символов? Ответ напрашивается сам собой. Слава Богу, отмеченный Олегом Неменским консенсус не охватывает все 100 процентов польского населения. Есть в современной Речи Посполитой и сообщество «Курск», которое «и в судах и на полях» борется за сохранение памятников советским бойцам, ремонтирует и восстанавливает их. В 44 случаях ему это удалось, однако руководитель сообщества Ежи Тыц признает, что из почти 600 объектов такого рода, наличествовавших в Польше на конец 80-х, теперь вряд ли осталось более сотни.