Сорвиголова

Жила была простая лунная эльфийка со странным именем Маилэ, означающим на квенья, ещё одном языке ушастых, — страсть, вожделение. Спрашивается, какой дурак вздумал насильно выдать замуж деву с таким именем за морщинистого, вполне себе пожилого эльфа, её двоюродного богатого прадедушку — старпёра и импотента? И пускай он был ей дедом, но что поделать, даже эльфы страдают кровосмесительными связями. Инцест, как говорится, дело сугубо семейное. Прадедушкино вялое копьё Амура не могло пробить девичий щит и войти в её потаённый грот любви. Что это такое, я понял далеко не сразу, но как пылкий и охочий до откровенных сцен юноша пытался найти эротическое описание, перелистывал страницы за страницами, бегло вглядываясь в текст по диагонали. Страсти и желания, ночные кошмары, душевные переживания и метания, тоска и хандра героини, грезившей любовью во сне и наяву. Что за муть я сейчас читаю?!

Девушка сбежала из дома и из королевства лунных эльфов. Когда-то давно у «лунников» их было несколько, они были независимыми. Видать, императора Аратара ещё не было и в помине, никто не спешил объединить все расы эльфов железом и кровью в единое целое! Героиню Маилэ преследовали по всей территории королевства, чтобы отсечь ей голову, дабы остальным замужним девицам неповадно было сбегать с супружеского ложа и от законных мужей.

Пришлось Маилэ отправиться далеко в горы, где её схватили мерзкие волосатые гномы, попытавшиеся разжечь своими огнивами страсть в её сухой исключительно для них пороховнице. Интересно, но для возгорания пороха необходимым условием являлось, чтобы он был строго сухим, а тут оказалось наоборот, только исключительно влажная пороховница могла разгореться страстью от не менее мокрого огнива. Что за бред, это же основы (ал)химии, и, возможно, пиротехники и пиростатики?! Я не всегда с ходу понимал парафразы и странные эпитеты любовной фантазии авторши, иногда мне приходилось перечитывать по несколько раз.

В итоге у гномов ничего на сухую не вышло, сначала героиня отбивалась, но все больше вяло и для вида, женская природа и давние любовные томления брали своё. И тут произошёл сюжетный поворот, крайне вовремя, за мгновение до того, как её цветочек навсегда сорвал бы главный сотник гномов, с неба прям ему на голову свалился сюжетный рояль. Без шуток, башка карлика вдребезги. В данном случае известным в литературе музыкальным инструментом оказался спикировавший вниз дракон, спасший девичью честь. Но радовалась она зря, спасал он её исключительно для себя. Драконы, как известно, либо спят исключительно с прекрасными невинными самочками рода человеческого и, до конца насладившись прелестями девицы, оставляют её себе на ужин, либо сразу приступают к трапезе.

Но Маилэ покорила страшное чудовище-спасителя своей любовью, и ящер так проникся её чувствами, что даже не сожрал, но с большой радостью попользовал в сугубо сексуальном смысле. Так прям и написано: «Голубой дракон раздраконил розовую виверну». Наконец-то она стала женщиной, ждать пришлось полкниги, аж устал, кровь из глаз. Вереница иносказательных слов и эвфемизмов про горящий нефритовый стержень дракона, пронзающий пылающую пещеру лотоса, лопоухая эльфийка, обхватывающая огненный жезл губами. Боже ж мой, что я читаю?! И это эротические сцены?!

«Он привёл её в свою пещеру с сокровищами, с богатым убранством, угощая чудными яствами и прохладительным щербетом. Маилэ была поначалу испугана, но рассмотрела, что огромный, чешуйчатый зверь-блондин молод и красив, расслабилась и покорилась ему. Напоив и отпотчевав её, дракон отвёл девушку в опочивальню, где с нетерпением разорвал на ней жалкие остатки одежды. Бросил её на спинку лицом к себе, повелел обвить его ногами, и дрожащая от страсти и страха Маилэ не смела ослушаться своего господина. Ловец жемчуга недолго топтался на берегу моря страсти, одним махом распечатал её запертую алую и влажную от вожделения раковину. В поисках ценного перламутра всю ночь без устали нефритовая удочка погружалась в водопад её страсти, а толстый стержень всё заливал и заливал её драконьим, остро пахнущим мускусом, семенем.

Под утро притомившийся любовник, пахавший борозду всю ночь напролёт, наконец-то нашёл её главную жемчужинку, и то, чего она так жаждала всю жизнь, произошло! Створки девичей раковины с силой захлопнулись, не выпуская из магического плена жезл дракона. Нанизанная, как на булавку, бабочка Маилэ задрожала в сладострастии, навсегда полюбив властного томного властелина горы! Новоиспечённые и уставшие муж и жена, так и не разомкнувши его чресла из раковины, забылись счастливым сном молодожёнов».

Любовь ящера и ушастой нимфоманки стремительно росла, в основном в коленно-локтевых и наездница-на-драконе позициях, но иногда большая крылатая ящерка куда-то исчезала, оставляя незатухающее лоно любви надолго гореть одно-одинёшенько.