Сосед (не) на час (СИ)

— Ох, я даже не представилась! — вдруг подскочила женщина, чуть не разлив ароматный чай прямо на скатерть. — Меня зовут Элеонора Степановна.

— Ника, — кивнула я в ответ.

— Красивое имя, — она подарила мне добрую, материнскую улыбку. — Ну, что, Ника, рассказывай, как тебя судьба завела в наши края?

— Так получилось, — я пожала плечами и отхлебнула чая, раздумывая, как начать свой рассказ. — У меня есть тетя… была тетя в Германии, и она оставила мне этот дом.

— О, да, я знаю Лену, — оживилась Элеонора Степановна, отрезая большой ломоть пирога и кладя мне его на тарелку. — Она, получается, теперь не в Германии живет?

Я грустно опустила глаза.

— Она умерла, — в моем голосе не было никаких эмоций, он слышался приглушенно, будто бы со стороны.

— Ох, горе-то какое! — Элеонора Степановна расширила глаза от ужаса и схватилась за сердце. — Что случилось? Как все прошло?

— Я ничего толком не знаю, — я потрясла головой, как растерянный ребенок. — Мы с ней не были близки, я… Я вообще ее толком не помню, она не выходила на связь с тех пор, как переехала во Франкфурт, если не раньше.

Элеонора Степановна задумчиво смотрела на кусок пирога в своей тарелке.

— Давно это было… — задумчиво пробормотала она, словно бы подсчитывая в уме прошедшие годы. — Ох, сочувствую я тебе… Даже не общались столько лет.

— Спасибо, все нормально, — мне хватало жалости от самой себя, еще больше я просто не вынесу.

В эту минуту входная дверь стукнула, и через мгновение в кухню влетела симпатичная белокурая девица лет пятнадцати, разрывая повисшее напряжение.

— Привет, мам! Здравствуйте! — вежливо обратилась она к нам.

— Ох, Ира, где тебя носит полдня? — спросила Элеонора Степановна.

— Да так, просто гуляла с подругами… — замялась девочка, опуская грустные глаза. Я заметила, что она явно не в настроении.

— Ладно, садись ужинать! — Элеонора Степановна достала с полки еще одну тарелку. — Знакомься, это Ника, наша новая соседка.

Девочка вяло кивнула — подростков мало интересуют взрослые приезжие люди.

— Это Ира, моя дочь, в девятом классе учится, — сказала мне Элеонора Степановна.

— Приятно познакомиться, — я улыбнулась девочке. — И как там сейчас в школе?

— Как обычно, — сказала Ира, вяло ковыряя вилкой в куске пирога. — В этом году экзамены сдавать, сил никаких нет, а учителя все нагнетают да нагнетают…

— Справишься, не переживай, ты у меня умная, — поддержала дочь Элеонора Степановна. Та никак не отреагировала на эти слова. — Так что же дальше? Лена решила оставить дом тебе? — она резко переключилась на меня.

— Э-э… А, да, — от такого резкого перехода я растерялась.

Не вдаваясь в подробности, я рассказала своим новым соседям историю своего переезда. О беременности я тоже умолчала на всякий случай, а то Элеоноре Степановне совсем плохо станет от охвативших ее эмоций.

— Дела… — задумчиво вынесла вердикт она, сочувственно глядя на меня.

— В жизни всякие обстоятельства бывают, — я легкомысленно пожала плечами — не люблю, когда другие меня жалеют, хотя иногда и могу порыдать от собственной тяжелой доли. Да и перекладывать на других свои обязанности я тоже никогда не любила.

Ира слушала мою историю вполуха. Ее пирог практически не уменьшился с начала нашего разговора. Элеонора Степановна тоже заметила это и слегка нахмурилась.

— Ты чего не ешь? — спросила она у дочери, тревожно поглядывая в ее сторону. — Невкусно?

— Вкусно, — сказала Ира. — Просто… Я…

Тут у нее зазвонил мобильник, и девочка подскочила от неожиданности. Когда она взглянула на экран телефона, на ее лице заиграло болезненное выражение с примесью надежды.

— Да! — сказала она в трубку. — Нет, я дома… Вот опять ты начинаешь!

С этими словами она выскочила из-за стола и продолжила разговор в коридоре, вдали от посторонних ушей. Судя по тону девочки, разговор был не особо приятным.

— С ней все в порядке? — озабоченно спросила я.

Элеонора Степановна закусила губу, тревожно поглядывая в ту сторону, откуда доносился голос ее дочери.

— Да ничего такого сверхъестественного, — сказала она. — Дела сердечные, сама знаешь. Какие-то нелады с ее парнем, а в этом возрасте все воспринимается особенно остро.

Мне понравилось, с какой тактичностью Элеонора Степановна отзывается о любовных проблемах своей дочери и не встревает в них.

— Надеюсь, все наладится, — просто сказала я.

Элеонора Степановна улыбнулась в ответ на мои слова, но ее глаза все еще выдавали материнскую тревогу.

Пообщавшись еще немного, я попрощалась с соседкой, получила от нее кучу тряпок и большой кусок пирога, который был вручен мне, несмотря на все мои протесты. Выйдя на крыльцо, я заметила Иру, которая уныло стояла, облокотившись о перила небольшой лесенки, ведущей во двор. Вид у нее был безрадостный, поникнувший взгляд уставлен куда-то в траву, растущую рядом с домом.

— Эй! — тихо, чтобы не спугнуть девочку, я подошла к ней. — Все в порядке? Конечно, это не мое дело… — я замялась. И правда, чего я лезу? Мы знакомы с ней пятнадцать минут!

Ира тут же попыталась натянуть на лицо улыбку, но получилось у нее не очень хорошо.