Сосед по Лаврухе

… И вот так, сравнивая, понимаешь, что нашему поколению все-таки здорово повезло: без риска, без опаски мы с мужем смогли собрать в одной комнате, точнее на ее стенах, весьма разношерстную компанию, с которой состоим в прямом, кровном родстве. Тамбовские кулаки и купцы первой гильдии из Краснодара, польские евреи и русские дворяне, революционеры, стоявшие у истоков эксперимента, разнесшего в щепки и страну, и их собственные судьбы, а также баптисты, столь же истово верующие — в свое.

Пусть меня сочтут беспринципной, но скажу: к ним ко всем я чувствую близость и готова грудью от нападок, обид защищать. А кто ж кроме меня за них вступится? Разборки, что происходят извне, это одно, а семейное дело — другое. Там тоже, естественно, бывают и ссоры, недомолвки, недоразумения, но не должно быть предательств, измен. И не столько даже при жизни, сколько потом. Я абсолютно верю, что пока ушедшие живы в нашей памяти, они существуют с нами рядом, вот ЗДЕСЬ. И как они нам помогают, тоже знаю, постоянно чувствую.

Вот, собственно, какие соображения вызвал каталог «Сокровища ушедшей эпохи», с предложением покупки орденов, оцененных в твердой валюте.

2001 г.

Баловень жестокой эпохи

Хоронили академика, Героя Социалистического Труда, трижды лауреата Государственных премий. Дом ученых, где проходила панихида, был полон людьми, и снаружи стояли толпы. Цветы, венки, скорбная музыка. Вроде бы все соблюли. Но что-то витало в воздухе. Неуместный шепоток, взгляд приценивающийся, ощупывающий, вдунутый в самое ухо вопрос: а вы в родстве с покойным или так просто?..

На Новодевичьем желающих проститься оказалось еще больше. Тут уже явно обнаружились те, кто наблюдал за порядком, нес за него ответственность. И у самых непонятливых тогда мелькнула догадка, пусть и не до конца ясная.

Действительно, с одной стороны все так торжественно, а вместе с тем чувствуется некая торопливость, беспокойство как бы чего не произошло, желание все поскорее свернуть, как бывает, когда хоронят людей опальных.

С того дня в декабре 1970 года прошло двадцать лет. Ни одного дурного слова об академике Абраме Исааковиче Алиханове не было произнесено.

Хорошего, впрочем, тоже. Имеется в виду, конечно, официальный канал, где формируют общественное мнение. В научном мире сделанное Алихановым нельзя зачеркнуть, такое даже недругам в голову не приходит. Всеми признано, что Алиханов — один из основоположников ядерной физики у нас в стране.

Определить конкретную степень, меру участия в подобной затее, конечно, сложно, но все же «один из» уж очень расплывчато, а в данном случае заведомо неточно. Вообще выдвижение определенных лиц на авансцену, а других в тень, происходит вовсе не случайно, как иной раз думают. И если вглядеться внимательно, убеждаешься насколько характер, судьба — цельное создание, где каждая черта, каждый факт увязаны воедино, имеют и свое объяснение, и продолжение. Больше того, в итоге все получают по заслугам. Правда, счет ведется по особой шкале.

К семье покойного власти проявили достаточную заботу — в материальном плане. Квартира, пенсия — пожалуйста. Но вот присвоить его имя институту, который он создал и в котором проработал двадцать пять лет — ни за что. Имя категорически не устраивало. Имя старались стереть и, надо признать, небезуспешно. Годы ведь идут, все меньше остается очевидцев, пропорции, масштабы изменять все легче. Еще чуть обождать, и искажение реального пройдет уже абсолютно безнаказанно: никто не поправит, не окликнет — никто не помнит, не знает ничего.

Фигура Алиханова — пример умолчания, в котором мы упражнялись долгие годы. Но, наконец, настала пора задавать естественные для всех нормальных людей вопросы: а как же, а от чего, что же все-таки привело к такому финалу?

Какие причины?

Во-первых, нрав. Талант частенько отличается непокладистостью.

Талантливые люди тяготятся навязыванием, страдают от него, бунтуют. Алиханов из тех, кто бунтовал. Но ему сходило. Баловень: говорил, что думал, дружил с кем хотел. И это в 40–50 годы, когда большинство вдохнуть боялось. Но тут как раз нет ничего таинственного: он был нужен. Создавалась атомная, затем водородная бомба.

История известная, имена тоже. По высочайшему приказу в 1942 году в Москву призвали цвет науки для обсуждения вопроса государственной важности.

Слухи об исследованиях, ведущихся в Европе и Америке, достигли Кремля. А что у нас? Кто из наших ученых занимается подобным? Как выяснилось, занимались — Алиханов и Курчатов. Так кто из них возглавит грандиозный проект?