Сосед по Лаврухе

Хотя по характеру, по природе Юрлов смиренным вовсе не был, и не мог быть, иначе не удержал 6ы своей волей, своим темпераментом ни хор, ни зал.

Но в «инстанциях», ради высокой цели, приходилось «перевоплощаться». Такая игра для кого-то могла даже представлять определенный интерес, доставлять некое удовлетворение. Но для артиста, для художника, она пагубна: либо иссушает дар, либо жизнь укорачивает. Александр Юрлов умер в сорок пять лет.

Но главное успел сделать.

Нельзя сказать, чтобы он ушел непризнанным, неоцененным. Академическая хоровая капелла носит его имя, и премии ему присуждались, появился в начале восьмидесятых сборник воспоминаний о нем. Но как раз главное, на мой взгляд, там отсутствует — боль, трагедия и конкретно юрловской судьбы, и времени, эпохи. Можно сказать, это была народная боль, народная трагедия. Хоровое искусство для русской нации являлось стержневым, наиболее отвечающем ее духу. И это искусство было упразднено, заменено дешевым суррогатом. Тут судьба Юрлова встала в ряд судеб не менее достойных и не менее драматических. Но если его предшественники скорее оказались жертвами обстоятельств, или точнее, той исторической ситуации, к которой они не были готовы, у Юрлова, рожденного и воспитанного совсем в иных условиях, был выбор и наверняка было трезвое осознание действительности. Он, бунтарь, решился на прорыв — к истокам, к корням.

Немножко истории, в общем недавней, но от этого, кстати, еще более запутанной. 1913 год. Празднование трехсотлетия дома Романовых. Николай II приезжает на Пасху в Москву, присутствует на торжественной службе, где Синодальный хор под управлением главного регента Николая Михайловича Данилина исполняет «Херувимскую», во время которой императрица падает в обморок. После окончания службы Николай призывает регента к себе, дарит ему со своей руки перстень, но просит в следующий раз умерить страстность исполнения… Надо ли говорить, что этот факт свидетельствует не столько о слабонервности императрицы, сколько о высочайшем уровне, самоотдаче музыкантов, певцов, а также о подготовленности, разборчивости аудитории, в числе которой была и царская семья, точно и тонко почувствовавшая творческую стилистику великого российского хормейстера Данилина, действительно отличающуюся обостренной эмоциональностью.

Данилин стал первым исполнителем «Всенощной» Рахманинова, которая, между прочим, и создавалась с учетом состава Синодального хора. О Данилине и его хоре восхищенно отзывались Тосканини, Никиш, а регент Ватиканской капеллы Перрози даже признал превосходство этого коллектива над своим. Слава у Синодального хора была мировая. Но после революции его распустили, и «Всенощную» Рахманинова, чья премьера состоялась в 1915 году, прошла с таким успехом, что ее несколько раз повторяли, вся музыкальная Москва побывала на этих вечерах, — «Всенощную» постигла та же участь, что и знаменитый хор: ее словно не стало на долгие десятилетия.

Рахманинов уехал, Данилин остался, но, в сущности, его жизнь кончилась.