Сосед сверху, сосед снизу

17. Настя и Эмиль. Кто заказывал десерт?

— Прости, — он неслышной, но такой огромной тенью встает за моей спиной, — это было очень некрасиво с моей стороны.

— Знаешь, ты частишь с извинениями, Эмиль, — устало замечаю я, — сначала ввязался в спор на меня, решил попросить за него прощения. Теперь вот ляпнул гадость, и… Может, не стоит столько косячить?

Эмиль сначала гулко дышит, а потом опускает лоб на мой затылок, путаясь горячим дыханием в моих волосах.

— Я приревновал тебя, мышонок, — негромко сознается он, — это не оправдание, я знаю.

— Да брось, — я передергиваю плечами, — с чего бы ревновать? Я для вас девочка-заклад, ничего большего. Вы же там чуть ли не график составили, кто со мной первый переспит, а кто второй.

— Да, — честным вздохом откликается Эмиль, — только я тебя сейчас приревновал, Настя. К своему лучшему другу.

— Думаешь, я поверю? — я недовольно дергаю плечом. — Я ведь знаю, что если бы не ваш дурацкий спор, ты бы на меня даже не глянул. Сам же называешь меня мышью. Слишком блеклая, чтобы замечать.

— Слишком беззащитная, чтобы это игнорировать, — мужские пальцы ложатся на мои плечи и стискивают их с неожиданной силой, — слишком хрупкая и слишком сильно стремишься спрятаться от глаз других людей. Тебя хочется поймать и спрятать в сжатых ладонях от любой напасти. От любых глаз. От глаз моего лучшего друга, хотя я всегда был уверен, что из-за женщин с ним воевать не буду. Ты говоришь все это, потому что ты сама себя не видишь, мышонок. Хочешь, расскажу, что вижу я?

— Не очень, — недовольно бурчу я, прикидывая, как мне теперь выворачиваться из его хватки. И как избавиться от настойчивого томления, уже растопившего внизу моего живота маленькую адову конфорку.

— Ты очень закрываешься, мышонок, — Эмиль сам убирает руки с моих плеч, но только для того, чтобы, скользнув под моими запястьями, обвить меня руками за талию, — вот это платье. Оно восхитительно. Ты в нем — восхитительна. Ты могла надеть что-то ультракороткое, сказав мне о своей доступности, ты могла остаться в джинсах и послать меня к черту на рога…

— А, так этот вариант все-таки был? — я тяну это даже с легкой обидой, что не поддалась этому искушению.

— Но надела ты его, — одна из ладоней Эмиля скользит по ткани моего подола, разглаживая на нем невидимую складку, — и ты и вправду очаровательна, словно сказочная фея. Хочу ли я делиться твоим волшебством с этим прощелыгой Змеем? Ведь я же знаю, как он обходится с женщинами. Он ведь уже целовал тебя сегодня?

— М-м-м, — к моему горлу подкатывает ком, — это тебя не касается.

— Значит, целовал, — в мягком голосе Эмиля проявляются действительно жесткие нотки, — что ж, тогда я просто обязан лишить его этого преимущества.

Что-то в его голосе заставляет меня взбрыкнуть, рвануться наружу. Куда там. Меня плотно сжали клещи его рук.

— Эмиль, пре… — слова заканчиваются неожиданно, когда мягкие губы Эмиля жалят меня в шею. Ох…

Жгучий дурман растекается по венам, прорастает в них, ветвится во все стороны, ослепляя меня и лишая дара речи.

— Не бойся, мышонок, — хрипло шепчет Эмиль мне на ухо, — я не обижу.

Не обидит он! Тогда какого черта его рука уже делает у меня под юбкой? 

— Эмиль…

— Я остановлюсь, если скажешь, — его горячий шепот будто до самой души мне достает, — скажешь?

Наверное, мне стоит…

Самое глупое что можно сделать женщине после измены мужа — изменить ему самой.

Интересно, какой мудак это придумал? 

Я не останавливаю. Я просто тихо жмурюсь, пытаясь понять, что мне делать, а Эмиль сам все решает за меня.

Юбка ползет еще выше, безжалостно уступая широким мужским пальцам, не знающим ни стыда и ни совести. Быстро. Очень быстро. Когда уж тут думать?

Черт, надо его остановить, надо… 

Только как же хочется отключиться от всех «надо», и сделать хоть что-то…

Назло!

Я хотела от Назарова детей.

Я ждала, пока этот ублюдок дозреет.

Была правильной, скромной, удобной, такой, какой он хотел...

А он трахал на нашей с ним кровати свою губастую лярву!

Уж лучше бы честно сказал, что хочет развода. 

Я тихонько охаю, когда пальцы Эмиля касаются ткани трусиков.

— Тоже давно никого не было, мышка? — вкрадчиво шепчет мне в самое ухо этот наглый медведь. — Твой муж с тобой в постели смеет спать? У него точно все с головой в порядке?

— Льстишь? — это я выговариваю, запрокидывая голову и упираясь затылком в твердое плечо. — Чего только ни наболтаешь девчонке, чтобы уступила? Только спать с тобой я все равно не буду.

— Тогда давай вот так…

Он разворачивает меня к себе лицом быстро и просто, а потом подхватывает под бедра и усаживает прямо на широкий подоконник.

— Хочу видеть твое лицо, мышка, когда ты кончишь, — шепчет он, настойчиво разводя в стороны мои колени, и снова проскальзывая шершавыми ладонями по моим бедрам.

— Когда я что? — и тут я резко задыхаюсь от того, что он мне ответил на практике.