Сосед сверху, сосед снизу

Он возвращается домой уставший и опустошенный. Поиски никуда не ведут, он как будто ищет хвост у многоглавой гидры, хотя этот хвост кто-то отрубил за него.

И хочется сдохнуть…

Супермаркет, аптека, ступеньки подъезда…

Ему были нужны беруши, просто потому что вчера он куда-то задевал те, что были уже куплены, и ему «повезло». У него вдруг оказалось чрезвычайно будоражащее радио на всю ночь.

Эмиль категорически не мог уснуть под стоны из квартиры этажом ниже. И нет, они не бесили, они только глубже одолевали его воображение.

Её тело, гибкое, нежное, вожделенное, рисовалось перед глазами так явно, стоило только прикрыть глаза. Она, захлебывающаяся чистым кайфом, бьющаяся в пароксизме страсти, крепко стискивающая коленками голову Эрика  — заставляла задохнуться кипящим в легких кислородом.

Хотелось встать с постели. Спуститься на этаж ниже. Присоединиться.

Хотя кто его там ждал, спрашивается? 

Лифт.

Гребаная стальная клетка из шести граней.

Место, где он первый раз увидел её. И не отдал ей должное.

Хотелось бить кулаками по этим стенам, сделать что-то великое, например — высечь её портрет в металле, чтобы хоть как-то встречать её по утрам.

Это смешно — ненавидеть лифт. Скоро докатится до того, что будет ненавидеть этот чертов мегаполис, просто за то, что здесь он встретил Настю, и все, что казалось продуманным планом — стало гребаной петлей на шее, и все чаще хотелось выбить эту дурь из головы.

Пять лет назад он надрался и запал на вертлявую девчонку. Пять лет прошло. Возможно, он ошибся, и одна из тех, с кем он уже «собеседовался», и была Лисой, которую он не узнал. Это было бы хорошо. В этом случае хотя бы можно было признать — все, что было той ночью, было гребаной галлюцинацией из-за дури, подсыпанной Фридой в вино. Все, включая то наваждение, что не отпускает Эмиля столько времени.

Или...

Он её еще не видел.

Восемь имен в списке.

И что ему делать, когда он получит нужные ответы на свои вопросы? Что делать, когда девочка продемонстрирует нужный ему танцевальный уровень?

Сможет ли он захотеть её как тогда? Сможет ли его Лиса вытеснить из головы Настю?

Это вообще реально?

Они вваливаются в лифт внезапно, настолько, что Эмиль, уже нажавший на кнопку своего этажа и принявший мысль об одиночном путешествии как утешительную новость, вздрагивает.

Громкие, взбудораженные, живые…

Оба они замирают, глядя на Эмиля, будто он застукал их на месте совместного преступления.

— Привет, дружище, — выдыхает Эрик, отлавливая Настю за локоть и по-собственнически притягивая к себе, — давно не виделись.

Мышка…

Одиннадцать дней Эмиль её избегал. Нарочно уезжал в самую рань, до того как они со Змеем проспятся. Лишь бы не пересекаться лишний раз с ней. Не искушаться.

Фортуна сегодня явно не на его стороне. И что, спрашивается, сделать с тем, что вот её Эмилю хочется прямо сейчас, сию же секунду. Настолько, что член встал дыбом, как только ушей коснулся её смех.

48. Трое. Порознь

Чтобы дышать ровно, приходится прикладывать усилие.

Змей точно положительно на неё влияет. По крайней мере этот сарафан в белый цветочек, с задорной, расклешенной юбочкой, в который сейчас одета Настя, снять хочется не для того, чтобы подвергнуть немедленному уничтожению. Можно и не снимать. Просто задрать юбку и…

Надо отвлечься. Скользить взглядом выше опасно — там грудь, глаза, губы и прочие опасные зоны. Что ж, значит, вниз…

Это было неправильное решение.

Потому что внизу глаза Эмиля тут же цепляются за коленки. Красивые, потрясающие коленки длинных стройных ножек.

Которые очень крепко могут обвиваться вокруг тебя, когда ты вколачиваешься в её мягкую, масляную от её вожделения, такую охренительно сладкую плоть.

Еще ниже...

Ремешки босоножек страстно обнимаю тонкие лодыжки. Тонкой кожи которых он еще не пробовал на вкус. У неё ведь очень чувствительные ножки — Эмиль этого по-прежнему не забыл. И хотел довести её до изнеможения, лаская именно их. 

Ох, не зря! Не зря Змей так явно очерчивает границы. Даже сейчас Эмилю возмутительно, что эта потрясающая мышка досталась Эрику в единоличное пользование.

Нет. Невозможно стоять от неё так близко и не задыхаться. Так если все равно гореть — то уж точно ни в чем себе не отказывать.

Эмиль поднимает глаза.

И каким образом так выходит, что он видел хренову тучу красивых баб, но клинило его так почему-то именно на Насте?

Изменения претерпела не только её одежда, но и волосы.

И волосы… Рассыпанные по плечам девушки, они режут глаза новым огненно-рыжим цветом. Настолько дерзко, что так и хотелось потянуться, окунуть руку в эту рыжую пену, пропустить гладкие пряди сквозь пальцы.