Соседи

Бабушка и вообще-то считала, что все животные понимают наши слова. Она не только с Отрадой, но и с Альмой, даже с бестолковыми курами разговаривала на равных.

— Ты, Альма, никуда не годная девчонка, — укоряла бабушка собаку, если видела, что Альма не выпила налитого в мисочку молока. —Такое молоко хорошее, а ты нос воротишь. Заелась?

Альма ложилась на брюхо, подползала к бабушке, норовя лизнуть ее руку.

Леля слышала, как бабушка уговаривала кур:

— Что же это вы, милые, ленитесь? Давайте неситесь как водится, хоть по яичку в день, слышите?

И Леле казалось, что куры понимающе переглядываются друг с дружкой.

В ту пору у Лели появилось много новых друзей, все они жили по соседству — и Вера, и Катя, и братья-близнецы Сережка с Костей, и Аля, дочка красивой Насти.

Ближе всех Леля сошлась с Алей. Аля была всего на год старше Лели, но выглядела чуть ли не на все двенадцать лет, сильно вытянувшаяся в длину, с большими руками и ногами. Бледное, трудно загоравшее лицо ее было миловидно, она походила на мать красивыми, крупно вырезанными глазами, розовым пышно-губым ртом. И волосы у нее были такие же, как у Насти, светлые, слегка кудрявившиеся на висках и на затылке.

Аля научила Лелю многим интересным вещам: отличать съедобные грибы от ядовитых, искать лечебные травы, угадывать с вечера, какая будет погода на следующий день.

Братья-близнецы Сережка с Костей научили ее плавать, правда, на речку ее мама одну не пускала, шла вместе с ней, садилась на берегу, смотрела, как Леля бьет по воде руками и ногами, а Сережка и Костя плавали возле Лели, готовые каждую минуту прийти на помощь.

Вера Бахрушина, ее дом находился напротив бабушкиного, научила Лелю вышивать гладью, и Леля грозилась, что, приехав домой, вышьет все полотенца и салфетки, сделает на них кайму — васильки, анютины глазки, розочки и ромашки.

Все они говорили немного иначе, чем Леля: «вёдро» — значит «хорошая погода», вместо слова «вечер» говорили «ужотко», теленка называли «сосун», мочалку — «вихотка».

Леля сперва смеялась, разве можно так говорить, а потом и сама незаметно научилась разговаривать по-деревенски.

Она выросла, стала смуглой, волосы ее выгорели от солнца. Мама говорила:

— Приедем в Москву, папа тебя не узнает...

— А я еще не хочу в Москву, — отвечала Леля. — Подожди, мама, мы еще успеем домой...

Мама соглашалась:

— Разумеется, успеем...

Однажды Леля отправилась с Алей по землянику.

— Хочешь, пойдем в самый дальний лес? — спросила Аля. — Там, говорят, земляники — сила, все кругом как обсыпано...

— Мама не велела далеко уходить.

— Это еще почему? — насмешливо спросила Аля. — Чего она боится?

— Она боится, что я заблужусь, — ответила Леля.

— Со мной не заблудишься, — сказала Аля. — Я тут все как есть леса кругом обошла, каждую тропинку наизусть знаю...

— Нет, — сказала Леля. — Я обещала маме, что пойду только в этот лес, а далеко никуда не пойду, она волноваться будет.

Аля засмеялась.  

— Обещала, — протянула она. — Кому обещала-то?

— Маме, ты же знаешь, — ответила Леля.

— Маме? — повторила Аля. — Да какая она тебе мама? Она же неродная, понимаешь?

— Да ты что? — возразила Леля. — Как это, неродная?

— Точно тебе говорю, — уже серьезно произнесла Аля. — Это все у нас в деревне знают, кого ни спроси, твоя мать, родная, умерла, тогда твой отец женился на Марии, моя мама ее сызмальства знает, у нее испокон веку детей не было, она за вдовца на ребенка пошла...

Аля вытянула вперед розовые губы, и Леля мгновенно представила себе красивую Настю, которая, должно быть, именно так и сказала: «За вдовца на ребенка пошла...»

Аля между тем продолжала:

— Да ты погляди на нее и на себя, ничего в вас схожего нет, ни единой-разъединой черточки. Ты красивая, лицо у тебя круглое, белое, глаза — во какие, — Аля пальцами показала, какие у Лели большие глаза. — Волосы густые-прегустые, а у Марии глазки, как жуки лесные, махонькие, и волос на голове считай что не осталось...

Леля вдруг закричала на нее:

— Не смей! Перестань, слышишь, перестань немедленно!

Аля замолчала, удивленно расширила глаза:

— Да ты что? Что это с тобой?

А Леля внезапно повернулась, не говоря ни слова, побежала от нее прочь. Аля закричала ей что-то вслед, она не слушала, бежала изо всех сил, не замечая, что потеряла косынку с плеч, что куры, мирно сидевшие на обочине дороги, разбежались в разные стороны.

Бабушки не было дома, мама сидела у окна, чинила Лелино платье. Увидев Лелю, мама удивилась:

— Ты откуда, дочка? Неужели уже из леса вернулась?

Леля не ответила ей, молча глядела на нее, мама перекусила нитку, наперстком разгладила аккуратно положенную заплатку.

— Кушать будешь? Бабушка тебе творожка свеженького принесла...

Леля молчала, не спуская глаз с мамы.

— Аля тоже с тобой вернулась? — спросила мама. — Так зови ее, я ее тоже угощу творожком....

— Я больше с Алей не вожусь, — сказала Леля.

— Вот как, — сказала мама, нисколько не удивившись. Лелю отличало некоторое непостоянство в дружбе, она умела быстро сходиться с подругами и так же быстро остывала к ним. И мама иной раз говорила папе: