Сослагательное наклонение

Последняя листва, смиряясь, с дерев упалаКрик улетевших птиц растаял в облакахИ осени уже пора надеть насталаКонечный свой убор в серебряных тонах…Я многое успел и повидал немалоНо все-таки порой мне грустно от тогоЧто, c осенью в глазах, бреду я с карнавалаА впереди зима, и дальше ничего…Вино моих страстей, к которому бывало

Я жадно припадал, не оставляя в прокОно теперь на дне хрустального бокалаВсего один глоток, всего один глоток…Что проку в том глотке там, под плитой могильной?Допью пока живой, чтоб вновь вскипела кровьИ разум затворя, смешавши мед с полыньюВкушу прощальный дар — последнюю любовь…Когда возьмет свое безжалостное времяОстанусь я один, согбенный и седой

Пусть память о былом мне душу обогреетПечальною зимой, последнею зимой…А по весне опять вернутся в гнезда птицыЛеса зашелестят молоденькой листвойИ будет в танце жизнь беспечная кружитьсяНо только не со мной, но только не со мной…Последняя листва, смирясь, с дерев упалаКрик улетевших птиц растаял в облакахИ осени уже пора надеть настала

Конечный свой убор в серебряных тонах…Последний аккорд потонул в одобрительных аплодисментах.— А у вас талант, Максим — заметил Николай Павлович — ведь это ваша вещь?— Вещь моя. А талант мой обычный, каких на Руси немало!— Что, безусловно, радует, не правда ли?

Вскоре после этого Николай Павлович покинул компанию, а за ним, с интервалом в несколько минут, потянулись и остальные. Вскоре в комнате остались только Максим и Михаил Иванович, к которому сразу вернулось его прежнее благодушие.

— Ну, что, Максим Батькович, еще по одной накатим?

— С вашего позволения, я бы пока воздержался.

— Воля твоя, боярин. Тогда давай «маненько» покалякаем… Послушай моего совета: той пушечкой, которую тебе подарили, ты особо-то не размахивай, не ровен час, кого подстрелишь, а то и вовсе жизни лишишь. Маяты потом будет… выше крыши! Ты ее, пушечку-то эту, с собой попусту не таскай, разве что в тир иногда выноси: не гоже оружию совсем без дела лежать! А остальное время держи ее в сейфе. А для повседневной, так сказать, самообороны, мы тут для тебя кое-что другое припасли. Возьми-ка вон тот чемоданчик, — «дядя Миша» указал Максиму на «дипломат», из которого не так давно извлек коробку с пистолетом. — Кстати, соколик, и сам чемоданчик и все, что в нем, тебе предназначено, так что открывай, не стесняйся!

Максим положил чемодан на диван между собой и «дядей Мишей» и откинул крышку. В «дипломате», на дне, лежала красивая кожаная папка, а поверх нее две кобуры с гарнитурой для носки под подмышкой. Одна кобура была пустой, видимо она предназначалась для пистолета в коробке, а во второй был еще один пистолет. Дядя Миша расстегнул кобуру и достал оружие.

— Вот этот пистоль хоть и выглядит как настоящий, на самом деле самый что ни на есть травматический. Хотя, ежели постараться, убить и из него можно, не приведи господь, конечно! Этот пистоль можешь таскать с собой хоть кажный день, даже лучше, ежели кажный!

— Михаил Иванович, вам не надоело коверкать слова? — не выдержал Максим.

— А тебе это что поперек характера?

— Да нет…

— А раз нет, то потерпишь! Тебе урон невелик, а мне, старику, забава! И что это ты меня «дядей Мишей» звать перестал?

— Михаил Иванович мне лучше на язык ложится! — на этот раз твердо произнес Максим.

— Ну, ладно, коли так, зови Михаил Иванович, с меня не убудет! Однако вернемся к нашим, гм… пистолям. Управляться тебя с ними научат, будет на то специальный человечек, но об том опосля, а сейчас давай посмотрим, что в твоем чемоданчике еще интересного припасено!

Михаил Иванович убрал из «дипломата» кобуры и начал доставать оставшиеся там предметы.