Сослагательное наклонение

Вавилов, конечно же, не имел стопроцентных улик в деятельности Рыжова. Однако с присущей ему подозрительностью это было и не нужно. Он считал себя человеком, обладающим сверхчутким чутьём и гигантским опытом, поэтому у него и закралось подозрение относительно Рыжова. И это несмотря на то, что довольно-таки продолжительное время Рыжов был в числе тех немногих, кому Вавилов по-настоящему доверял. Что же касается Горбачёва и его мемуаров, то Рыжову полковник сказал всё как есть, ничего не тая. Это было частью замысла. И собственно говоря, с Горбачёва всё и началось. Именно это дело он стал прорабатывать. Почти сразу в качестве помощника он стал подозревать Рыжова и решил поймать его, так сказать, на живца, рассказав ему всё, выложив все карты. Рыжов, в случае, если он действительно замешан, должен был бы занервничать и вести обратную деятельность, и вот Даниленко ему это и подтвердил.

– Думаю, что не следует сразу арестовывать Рыжова, – выразил своё мнение Даниленко.

– Разумеется, мы можем спугнуть остальных, – ответил Вавилов, – необходимо выяснить, с кем он работает, что это за люди, как далеко они сумели раскинуть свои щупальца. И потом, – продолжал Вавилов, – не следует забывать, что каких-либо стоящих доказательств против Рыжова у нас в настоящее время нет, зато есть целый список примеров его доблестного служения Родине. И в настоящее время это к делу не относится: искреннее было его служение или для отвода глаз.

– Мы добудем эти доказательства! – ответил Даниленко.

Конечно, Даниленко с удовольствием арестовал бы Рыжова сейчас и немедленно. Однако для пользы дела это было бы неэффективно. Во-первых, долг заставляет его задуматься о службе, а значит, действительно следует, пользуясь тем, что Рыжов ничего не подозревает, выяснить максимум информации. И потом, при должном расследовании, Рыжов может вообще угодить под статью измены родине, а это уже пахнет высшей мерой. Для Даниленко действия Рыжова действительно являлись изменой, поэтому сбор доказательств этого стал для Даниленко целью номер один.

– Подбери команду верных как собак людей, – продолжал Вавилов, – причём по минимуму: чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.

– Операция должна быть проведена в тайне? – спросил Даниленко.

– Естественно, в полной тайне, – подтвердил Вавилов, – иначе полетят головы. И вот тут от нас зависит, полетят наши головы, или мы первыми снимем несколько голов. Далее. За Рыжовым полный контроль, чтоб слежка была днём и ночью. Поставить на прослушку все его телефоны, особенно сотовый. Прошерстить всех его родственников, знакомых. Ещё раз внимательно изучить его личное дело.

– Будет сделано, товарищ полковник.

– И помни, майор, если мы прошляпим ситуацию, нам нечем будет оправдаться перед начальством, – посетовал полковник.

Даниленко ушёл от Вавилова в бодром настроении. Он был полон решимости действовать. В тот же день он собрал себе команду. А уже на следующее утро к нему стали поступать первые отчёты о прослушивании телефонов Рыжова. Однако никакой полезной для Даниленко информации не было. Рыжов с тех пор, как передал Сосновскому бумаги, общался с ним всего однажды и то не по телефону. Участия в непосредственной работе по переправке их за рубеж он не принимал, поэтому его сложно было в чём-то уличить теперь, когда основную свою миссию он выполнил. Впрочем, Даниленко о чём-то таком догадывался и поэтому был готов к тому, что улики сами к нему в руки не пойдут.

Больше двух недель у Даниленко прошли вхолостую. Никаких подвижек в расследовании. И вот наконец удача улыбнулась ему.

– Товарищ майор, – обратился к Даниленко один из выбранных им офицеров, – в архиве было обнаружено донесение старшего лейтенанта Рыжова об антисоветской деятельности гражданина Сосновского В. С. Срок хранения этого дела истёк, мы его случайно обнаружили.

Даниленко прочитал это донесение, но первая его реакция была скромная. Он не углядел в этом полезной информации.

– Да, я что-то вспоминаю такое, – произнёс Даниленко, – был какой-то прецедент. Но тогда к этому серьёзно никто не отнесся. Рыжов тогда на эмоциях горячку устроил. Какой он антисоветчик?!

– Тогда, может, это действительно было несерьёзно, – настаивал офицер, – а вот сейчас я бы с полной серьёзностью отнёсся к этому обстоятельству.

– Продолжайте!

– Майор Рыжов, судя по всему, не принимает непосредственного участия в деле с мемуарами. А значит, он либо посредник в этом деле, либо этого дела вообще нет.

– Ну, дело-то всего вернее есть…

– Поэтому я и говорю, что нужно переосмыслить и пересмотреть этот случай, – перебил Даниленко офицер. – Если Сосновский действительно противник советской власти и предпринимает попытки противодействия строю, то он очень хорошая кандидатура для содействия делу мемуаров Горбачёва.

– Всё так, но они ненавидят друг друга, – заметил Даниленко. – Как они договорятся?