Состязание в непристойностях

Еще Вероника рассказала о своих ближайших планах. Оказывается, она успела созвониться со своей старой подругой – тоже профессиональной танцовщицей. Та работала сейчас на каком-то роскошном круизном корабле, плававшем по Средиземному морю, где участвовала в небольших ежевечерних представлениях для пассажиров. Калачников с удивлением узнал, что ежегодно в курортный сезон на такие заработки из России уезжали несколько сотен, а может быть, и тысяч наспех сколоченных танцевальных ансамблей, специализировавшихся в самых разных жанрах – от классического балета до народного танца. Так вот, по словам Вероники, ее подруга выговорила местечко и ей.

– Как только получу визу, я сразу вылечу в Афины или в Неаполь, где и подсяду на корабль, – щебетала Вероника. – Помимо неплохой зарплаты, у меня там будет бесплатное питание и койка в двухместной каюте.

А еще, подумал Калачников, в морских круизах можно встретить богатых одиноких мужчин, пусть и не очень молодых, но чрезвычайно неравнодушных к крепким, загорелым женским ляжкам. И дай Бог, чтобы оно так и случилось: Вероника вполне заслужила хотя бы капельку счастья.

Вскоре после того, как бывшая партнерша Калачникова по танцам ушла, дверь его палаты опять приоткрылась. Петр даже подумал, что Вероника что-то забыла у него и теперь вернулась, но это оказалась Волкогонова.

– Кого я вижу?! Какими судьбами?! – не жалея сарказма, ухмыльнулся Калачников. – Я думал, что тебя уже всю поглотило телевидение.

– Ты прав, – устало вздохнула Марина, не реагируя на его издевку, – работы выше головы.

Она зашла в палату, деловито водрузила на тумбочку очередной пакет с фруктами и присела на стул. Пару минут они молча смотрели друг на друга.

– Выглядишь ты неплохо, новое занятие идет тебе на пользу, – заметил Петр. – Или у тебя появился новый любовник? На внешнем виде женщин это всегда сказывается. И платье у тебя новое. Это его подарок?

– Не говори ерунды. С Дурмановым за последнее время я виделась всего один раз, да и то в коридоре телецентра, – сразу поняла Марина, кого он имеет в виду, и отмела его подозрения. – Лучше расскажи, как все прошло у тебя?

С по-прежнему надутыми губами Калачников поправил одеяло, поудобнее подложил себе подушку под спину и лишь после этого сказал:

– Операция прошла прекрасно. Не понадобилось даже общего наркоза. И после всех манипуляций с моими сосудами у меня даже не поднялась температура.

– Ну и слава Богу…

Они опять помолчали.

– Когда будет твой первый эфир? – поинтересовался Калачников.

– В понедельник.

– Волнуешься?

– Да не то чтобы волнуюсь… – пожала Марина плечами. – Просто хочется, чтобы моя первая программа запомнилась людям. Пытаюсь сделать ее необычной.

– Нашла интересные темы?

Теперь ее тонкие черные брови задумчиво взлетели вверх, и она выдохнула:

– Думаю, да.

– О чем, если не секрет?

– Да какой там секрет! – отмахнулась Марина, но все почему-то тянула с ответом. – В общем, я хочу сделать передачу о звездах шоу-бизнеса в, так сказать, критические, переломные моменты их жизни. Например, о тех, кто получил серьезную травму или по какой-то другой причине попал на больничную койку и его карьера оказалась под угрозой…

То, что сказала Волкогонова, было так неожиданно, что дошло до Калачникова только через несколько секунд. Он залился краской и пробормотал:

– Я думал, ты пришла меня проведать, узнать, как я себя чувствую…

– Для меня это, конечно, главное! – поспешила заверить его Марина. – Но потом я подумала, что твоя история идеально ложится в тему моей передачи… Послушай, ты должен мне помочь! – Так как Петр смотрел куда-то в сторону, она взяла его за локоть и попыталась силой развернуть к себе, но он вырвал руку. Тогда она села рядом с ним на кровать. – Как профессионал, ты должен признать, что я придумала хороший ход. Представь, насколько будет эффектно, если разговор в телестудии о судьбе звезд шоу-бизнеса мы начнем с сюжета, снятого в этой больничной палате. Он будет перемежаться кадрами твоих выступлений в танцевальном конкурсе. Такой контраст возьмет всех за горло – еще вчера человек был на гребне успеха, а сегодня он уже никому не нужен.

– Нет, я в этом не участвую! Баста! – твердо сказал Калачников.

– Даже если я очень, очень тебя попрошу? – выделяя каждое слово, спросила она.

– Даже если очень попросишь! Я дал себе клятву, что покончу с телевидением раз и навсегда.

– Когда же ты успел прийти к такому решению? Еще совсем недавно ты об этом и не думал. В прошлый мой визит ты мне ни о чем таком не сообщал.

– Да вот, успел!

Волкогонова встала с кровати и, нервно покусывая губы, подошла к окну. Она словно решалась сказать еще какую-то неприятную вещь.

– В конце концов, – вздохнула Марина, – снять сюжет в этой палате важно не только для меня, но и для тебя. Ты бы знал, какие небылицы о тебе придумывают в газетах.

– Это нечестно! – подался вперед Калачников. – Как врач, пусть и бывший, ты не должна была расстраивать человека с больным сердцем.