Сострадание к врагу

— Нет, я говорю не о расстоянии, а о потерянном доме. Мне до сих пор снится родина. Я мало что помню, но всё узнаю. Цвет, запах, звук. Посмотри, например, на эту авторучку. Ты ничего особенного в ней не видишь. А я любуюсь ею. Только потому, что когда-то дома я держала в руках предмет точно такого же цвета. Я не помню, что это была за вещь, но мозг реагирует на этот оттенок. Мое тело здесь, но я осталась там. И оттого, что я никогда не вернусь… От безнадежности можно опьянеть или сойти с ума. А что касается твоего предложения… Я слишком долго была в рабстве, чтобы стремиться туда снова. Когда я думаю о мужчине как о самце, меня просто тошнит. Может быть, когда-то это пройдет. И если тебя это утешит, когда я думаю о тебе, меня тошнит немного меньше. Что дальше делать будем?

Командуй, капитан.

Минут через двадцать четыре человека собрались в центральном отсеке.

— А где наши пассажиры? — спросил Денисов.

— Остались в каюте, — ответила Йец.

— Надо бы их тоже пригласить.

— Я приглашала.

— И что же?

— Выглянула эта полуголая девица и сказала, что в данный момент они пытаются сделать ребенка. Им не до нас. Надо же, какие счастливые. Просто кролики какие-то.

— Значит, обстановка такова, — начал Денисов. — Нас выбросило за пределы галактического диска. До ближайшего рукава семнадцать тысяч световых лет. До ближайшей звезды — всего шестьсот. Это значит, что если мы будем лететь с максимальной скоростью, то достигнем ее через сорок пять миллионов лет. То есть двигаться в обычном пространстве бессмысленно. С другой стороны, любой прыжок, если он не будет рассчитан абсолютно точно, отбросит нас еще дальше. Намного дальше. А дальше — только смерть. Рассчитать прыжок мы не можем, потому что вокруг нет ни одной знакомой звезды, которую можно использовать как ориентир. Еды нам хватит на неделю. Если распределить всё это на микроскопические порции, то последний из нас умрет через шесть месяцев.

Все молчали. Йец нервным движением скручивала и раскручивала ручку, ту самую, которая напоминала ей о доме.

— Может быть, нам подвернется какая-нибудь случайная планетка? — неуверенно спросил Кеша.

— Случайных планет в космосе не бывает. Вероятность — примерно одна стомиллиардная доля процента. Вселенная состоит из пустоты, кое-где в ней плавают песчинки галактик.

— А если использовать синхронизированный сон?

— Все семь аппаратов разрушены.

— Отремонтировать?

— Не в наших условиях. К тому же в этом нет смысла.

— То есть мы уже в могиле? — спросила Йец. — Можно шить саван? А белой материи у нас хватит на всех?

— Хватит. Но есть одна вещица, которая, надеюсь, нам поможет.

— Какая?

— Вот эта.

Он поставил на стол полупрозрачный кубик с изображением клавиш и символами неизвестного алфавита.

* * *

— У нас с тобой есть еще один шанс, — Рита нежно заглянула в глаза любимого.

— Шанс на что? — не понял робот.

— На продолжение отношений. На то, чтобы продолжить игру в любовь. Я же тебя так люблю!

— Но я не хочу продолжать.

— Это нормально, это тоже входит в правила. Всегда наступает такой момент, когда, как бы это сказать, возлюбленные осточертевают друг другу. Но игра не прекращается в этой фазе. Обычно они мирятся и пытаются завести ребенка.

— Но мы не можем завести ребенка.

— Почему?

— Мы по-разному устроены.

— Но ты ведь такой сильный. Ты так много можешь. Ты настоящий мужчина. Не может быть, чтобы такой мужик не мог завести детей. Когда ты сжимаешь меня в объятиях, я млею от счастья. Я думаю, что ребенок получится.

— В моем организме не предусмотрена такая функция. Нет ни генной структуры, ни хромосом. С таким же успехом ты можешь попытаться завести ребенка с футбольным мячом. У меня не может быть детей. Мое состоит не из клеток, а из нейтронной плазмы. Я просто похож на человека, но могу быть похож на кого угодно. Смотри.

Он вытянул руку; кожа вдруг набухла, превратившись в чешую. Пальцы соединились и образовали клешню. Клешня открылась и закрылась с отчетливым щелчком.

— Ты уверен, что знаешь о себе всё? — спросила Рита.

— Почти всё, — ответил робот. — Есть некоторые вещи, которые я не могу контролировать, а есть и такие, которые я не должен знать.

— Вот видишь! Мы должны попробовать. Я уверена, что у нас получится.

— Зачем люди заводят детей? — спросил робот.

— Чтобы стать бессмертными. Они продолжают жить в новом теле. И для того, чтобы любить кого-то.

— Хорошо, я попробую, — согласился робот, — но только ради шутки. Мне не нужно быть бессмертным, потому что я не боюсь смерти. И мне не нужна любовь, я в нее достаточно наигрался. Иногда ты доставляешь мне удовольствие, но это не повод, чтобы тянуть время. Никакое удовольствие и никакая любовь не помешают мне разделать тебя, как мясник разделывает тушу. Запомни это. Не строй лишних иллюзий.

— Разве тебе не нравится видеть любовь в моих глазах?

— Мне нравится видеть твой страх.

Он взял ее за волосы левой рукой и медленно пригнул голову. Затем выдвинул одно лезвие на правой руке. Приблизил его вплотную к глазу женщины.