Сотерия

Я убрала ненужные коробки, а те, что отправятся со мной в клинику, положила на журнальный столик.

Выпив чай, я легла спать. Ужасно хотелось увидеться с Германом, ведь я уже скучала по нему.

22.40.

– Наконец-то ты пришла, – бережно обнял он меня за плечи, когда я села за стол возле его домика.

– Я же не могу жить без сна, – улыбнулась я ему.

Ангелина сидела напротив меня и печально смотрела на нас. Глаза её были уставшие, измученные, а под ними чернели «мешки». Она была бледна, как мрамор. Ещё мне показалось, что она сильно похудела, и в чертах её лица просвечивалась старость.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась я у неё.

– Я в порядке, – с потерянной улыбкой солгала она.

Я видела, что она охладела ко всему и, что я должна ей помочь, но остаться с Германом один на один я пока боялась.

– Я нашла много интересных фильмов, – объявила я своему… даже не знаю, как его правильно назвать…

– Это хорошо! – подхватил он.

– Да… – выдохнула я и снова устремила взгляд на Ангелину.

Нет, она определенно постарела. Что здесь опять произошло?

Сумерки начали сгущаться, и Герман пригласил меня в дом. Остальные начали расходиться по своим «норам».

Он усадил меня в кресло у камина.

– Чего-нибудь хочешь? – спросил он, сидя передо мной на четвереньках, обхватив мои колени руками, укутывая меня в плед.

– Нет, спасибо, – как-то неожиданно сухо ответила я.

Мне была видна в его глазах просьба, мольба… Он ждал хоть одного моего слова, чтобы исполнить все, даже самые безрассудные мои желания.

Он полностью сел на пол, снял сюртук, бросил его на диван, стоявший за его спиной и остался в белой рубашке. Он прислонился подбородком к моим коленям и ждал…взгляда, улыбки, прикосновения…

Я запустила левую руку в его волосы. Казалось, он был готов зажмуриться, как кот от солнца.

– Не жалей её, – произнес он.

– О ком ты? – прекрасно понимая, о ком идет речь, спросила я.

– Об Ангелине. Её не существует. Она – плод моего воображения. Из реальности в этом мире есть только ты и я. Больше никого.

– Позволь задать нескромный вопрос.

– Задавай.

– Ты говорил, что она тебе нужна для удовлетворения твоих потребностей…

– Так оно и есть.

– Как же она может их удовлетворять, если её не существует?

– Она удовлетворяет их морально. Здесь. В этом мире. Физически в реальности я ещё… юноша, скажем так…

– Это многое объясняет.

–Тебя интересует что-то ещё? Спрашивай. Ночь долгая…

– Есть ещё вопросы, но пока я не готова их задать. Они…

– Интимного характера? – догадался он и встал с пола.

– Такие тоже есть.

– Хорошо, я подожду, когда ты будешь готова их задать.

Он вышел из гостиной. Я была благодарна ему за это. Сама не знаю, как, но во сне… я уснула.

Проснулась я уже лежа в кровати, в комнате с задернутыми шторами и теплыми бежевыми стенами. Герман спал рядом. Я снова прикрыла глаза, чтобы побыть еще немного в сладком забытьи.

– Охотно, очень охотно я проведу с тобой эту ночь, – послышалось мне сквозь дремоту.

Это был голос Германа. Он шептал мне на ухо. Я улыбнулась, открыла глаза, а он уткнулся носом в мою шею и легонько поцеловал.

– Как же долго я тебя ждал…

– Двадцать лет.

– Нет, целую вечность!

05.08.2006 – суббота

9.45.

Я проснулась, умылась, выпила кофе.

«И в клинику не ехать… Жаль!» – подумала я, глядя в окно на свой город.

Я собрала сумку, спустилась на стоянку, завела машину в надежде забыть о Германе у родителей.

«Нет, не прокатит, – эхом раздалось в моей голове, – мне нужен мамин совет!»

10.20.

Я подъехала к воротам родительского дома. Папа встретил меня и загнал мою машину в гараж, туда, где находилась и его.

Мама стояла у плиты и что-то готовила. Когда я зашла в дом, то почувствовала великолепный аромат ванили, корицы и фруктового чая.

В духовке запекалось мясо в горшочках, а на столе красовался пирог.

– Кушать будешь? – спросила у меня мама.

– Конечно! – воскликнула я и разместилась за столом.

11.00.

После «второго завтрака» я села на диван рядом с мамой. Папе позвонили с работы, и он был вынужден отъехать.

– Как у тебя дела? – беспокоилась мама.

– Неплохо.

– Как там твой пациент?

Я вздрогнула, словно иглой пронзили оголенный нерв, а за окнами тихого дома раздались взрывы снарядов и артобстрел.

– Что такое? – удивилась мама.

– Идет на поправку. Уже разговаривает.

– Меня беспокоит твоё отношение к нему…