Сотерия

Потом приехали родители, и мама настояла на том, чтобы я пожила у них, а папа бы меня утром отвозил на место прохождения практики, а вечером забирал.

Я сдалась. Жаль, что не получится проводить ночь рядом с Германом, но это лучше, чем ничего.

27.08.2006 – воскресенье

10.27.

Сегодня я уже собрала две сумки, и папа отвёз их домой. В больнице осталось только то, что мне понадобится сегодня и завтра.

21.00.

К вечеру я посмотрела ещё парочку фильмов и легла пораньше спать, чтобы скорее наступил следующий день.

28.08.2006 – понедельник

8.34.

Врач зашёл в палату, сказал, что подготовит все документы к десяти и посоветовал начать собираться домой.

11.13.

Убедившись, что ничего не забыла, я отдала папе сумки, и мы спустились на лифте вниз. Через пятнадцать минут я уже была у родителей в деревне.

Доктор прописал мне препараты железа для приема внутрь, чтобы поднять гемоглобин.

18.00.

Я позвонила Ване, и он сказал мне, что они собираются идти на ужин. Я сообщила, что уже дома и завтра приеду в клинику.

Ночью я долго не могла уснуть, предвкушая встречу с Германом. Как же я соскучилась по нему!

29.08.2006 – вторник

6.40.

Я проснулась от будильника, быстро умылась, оделась и спустилась вниз.

Мама приготовила овсяную кашу, строго выполняя предписания врача.

7.30.

Мы ехали через город в противоположную сторону района. Я подгоняла папу, и вот, наконец, он остановился у ворот клиники.

Я выбежала из машины, позвонила охраннику, и он выпустил меня на территорию.

Нетрудно догадаться, куда я пошла первым делом.

7.41.

Герман сидел на стуле за столом возле окна и читал какую-то книгу. Я осторожно открыла дверь и заглянула в палату. Санитара не было.

Мой пациент был так увлечен чтением, что даже не услышал, как я вошла и оказалась сзади него.

Я бережно запустила пальцы в его волосы. Он вздрогнул. Я наклонилась к его уху.

– Соскучился? – шепотом спросила я.

– Безумно… – тихо ответил он и повернулся ко мне.

– Как ты?

– Я – нормально. Ты как?

Он взял мою руку и притянул к себе. Я оказалась на его коленях.

– Осторожно, – напомнила я.

– Извини, – произнес он, обнимая меня

– У нас осталось трое суток… Потом я буду приезжать только во второй половине дня.

– Ещё одна мотивация для меня.

– Я буду очень скучать на лекциях, – я прижалась лбом к его подбородку, – и буду скорее бежать к тебе после занятий.

– Ты однажды уже поторопилась. Хватит.

Я вспомнила о том, что он хотел меня встретить, как абсолютно здоровый человек.

– Как твоё обещание?

– Вставай.

Я поднялась с его колен. Он оперся на стол и… почти уверенно занял вертикальное положение.

Я была в восторге. Он улыбнулся.

– Я ведь обещал, – напомнил он.

Он был великолепен: высокий, сильный. Сегодня, кажется, я влюбилась в него снова.

8.03.

В столовую Герман отправился сам, опираясь на плечо Вани. Я была бесконечно рада тому, что он так стремительно восстанавливался. Такими темпами он должен был начать самостоятельно ходить уже к следующей неделе.

Как только я появилась в столовой, около меня сразу оказались несколько сотрудников. Даже повариха подошла поинтересоваться о моем самочувствии. Я приветливо всем улыбалась, коротко вводила из в курс дела, и на этом наше общение переходило на тему Германа, а точнее его улучшения. Все сразу заметили его новое агрегатное состояние, хвалили меня, хоть я и пыталась сказать, что в этом только его заслуга. Меня никто не слушал.

Повариха позаботилась о моем питании, подала мне, такую необходимую после операции, рисовую кашу. Мне было плевать на всё: на вкус, вид, запах, хоть они и соответствовали требуемым нормам. Я снова была с ним, с тем единственным, ради которого дважды просыпалась в реанимации и старалась поскорее выписаться из больницы.

В его глазах тоже сияло счастье. Я, наконец, была спокойна.

9.13.

Мы вернулись в палату. Ване позвонила Женя, и он радостно выбежал из помещения.

– Герман, – осторожно произнесла я, садясь на край его кровати рядом с ним.

– Что? – расслабленно спросил он.

– У нас… есть небольшие проблемы…

– Какие? – я услышала в его голосе некоторое напряжение.

– В конце сентября организуют комиссию, по результатам которой определят твою дальнейшую судьбу.

– Мне Ваня уже говорил об этом. Кажется, я достаточно адекватен, чтобы удовлетворить интерес всех этих надутых индюков.

– Да, только есть одно «но». На этой комиссии мне будут задавать вопросы касательно твоего лечения и моих методов.

– Так в чем дело? Скажи правду.

– Какую?

– Что тебя, студентку, кинули на борьбу с одним из опаснейших пациентов, ты решила подойти к терапии нестандартно и вот, пожалуйста, все живы, здоровы.

– Если так всё преподнести, то, может быть, получится, но меня обвинят в совершенно антинаучном подходе к решению данной проблемы.

– Для тебя это так важно? – поморщился он. – Ты всё равно не будешь психиатром.

– Герман, мне страшно, – честно призналась я.

Он обнял меня за плечи и прижал к своей груди, в которой ровно и спокойно билось сердце, любящее и любимое.

10.23.