Александр Александрович Лукин, Дмитрий Иоганович Поляновский

Сотрудник ЧК

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВОССТАНИЕ ФРОНТОВИКОВ

Весна в Херсоне наступает рано. Уже в начале марта подсыхает земля, а к концу месяца появляется первая зелень. В это время небо над городом становится выше и синей, и солнце заметно припекает.

Но в памятную весну тысяча девятьсот восемнадцатого года март выдался на редкость серый и ненастный. Ветер с Днепра задувал пронзительно, трепал над домами дождевые облака, носил по улицам обрывки плакатов, зашарканные листки прокламаций, гнилую прошлогоднюю листву. Никто этого мусора не убирал, и он собирался под заборами, у рекламных тумб, в подворотнях, путался под ногами.

Шли грозные времена. Дороги Украины топтали тяжелые, щедро подкованные немецкие и австрийские сапоги, пахло бензиновым перегаром военных автомашин…

В Херсоне только и разговоров было, что о немцах. Их ждали со дня на день. Газеты выходили с тревожными заголовками: «Что слышно в Одессе?»

В Одессе были немцы. Были они и в Николаеве. Газеты сообщали о расстрелах на Пересыпи, о трупах, висящих на столбах, о заводах, возвращенных прежним владельцам. Все это у одних херсонцев вызывало радость, в других вселяло страх, а у третьих - у большинства - заставляло сжиматься кулаки…

И вдруг, как громовой удар, разнеслась весть, что эсеро-меньшевистская городская дума отправила в Николаев делегацию просить австро-немецкое командование не медлить и прислать в Херсон войска для «наведения порядка»…

Союз бывших фронтовиков, - а их в Херсоне насчитывалось больше двух тысяч, - возглавляемый большевиками, объявил, что с этих пор не признает власти городской думы и ее допустит, чтобы пролетарский Херсон стал немецким. Разоружив боевые дружины городской думы - обывателей, гимназистов и отряды милиции, - фронтовики начали укреплять на городской окраине остатки старинной крепости, которые херсонцы называли «валы». Сюда стали стекаться вооруженные рабочие отряды.

Город спешно готовился к обороне.

Днем девятнадцатого марта в Херсон явились немцы, сопровождаемые гайдамаками гетмана Скоропадского. На длинных грузовиках со щелястыми капотами, напоминавшими оскаленные звериные морды, окруженные толпой возбужденных, откровенно ликующих обывателей, они проследовали в городскую думу и тотчас же послали парламентеров на «валы», требуя, чтобы фронтовики сложили оружие…

ЛЕШКА МИХАЛЕВ

В окнах дома Союза фронтовиков только в верхнем этаже уцелели стекла. В нижнем окна были забиты досками; сквозь щели сочился желтый, дымящийся в ночном тумане свет. У входа маячили часовые.

В низких комнатах Союза вдоль стен тянулись дощатые нары, над жестяными буржуйками змеились черные дымоходные трубы. Здесь пахло незатейливым солдатским варевом, горели развешанные по стенам керосиновые лампы, в коридорах, в комнатах, на лестницах толпились фронтовики в серых, обожженных у походных костров, шинелях и мятых папахах, давно утративших свою первоначальную форму.

На втором этаже в одной из комнат располагался Совет Союза фронтовиков. В широком квадратном зале возле этой комнаты было особенно многолюдно. Ожидая распоряжений, фронтовики толклись у двери, дымили цигарками, переговаривались. В воздухе стоял сдержанный гул голосов.

Рябой солдат с короткой кавалерийской винтовкой на ремне говорил, жуя козью ножку:

- …Я, к примеру, три года в окопах отбыл, и скажу тебе так: немец к концу войны не мечтал по России ходить. Думал только, как шкуру уберечь. А тут - на тебе: пришел и за горло берет. Справедливо это? А? Справедливо?

- Справедливости захотел?, - насмешливо сказал другой фронтовик, бородатый, в нахлобученной до глаз папахе. - У немца одна справедливость: отломить кусок пожирней. Люди из деревень приходят, говорят, начисто немец хлеб выгреб. Скотину угоняет до последней телушки. Справедливость! Ищи ветра!…

Быстроглазый низкорослый фронтовичок, сидевший на корточках возле стены, заговорил, привставая:

- Мужики-то чешутся! Раньше нос воротили: нам што! Земля нынче, слава боту, есть. То, мол, Киевской Раде треба, щоб нимцы бильшевиков приканчилы, а наша хата с краю, хай воны хоть головы друг дружке поотгрызают… А зараз, як старые паны до их земли объявились, другое говорят…

- Факт! - вздохнул бородатый. - Продали Украину буржуи, им революция вон где сидит. Народа боятся. Видал, немец заявление прислал, чтобы оружие сдавать? Не то расстрел.

Вокруг зашумели:

- Добрый видать!

- Как же, сейчас и понесем. Утречком он всю нашу оружию получит, будет доволен!

- Это точно!… Жалиться не пойдет!…

А быстроглазый фронтовичок погладил ладонью темное винтовочное ложе:

- Ни-и, брат, мне ще вона самому згодится! Ва-ажные у ей будут дела!…