Сотрудник ЧК

Они были на одном из больших, заливаемых в половодье островов, каких много в дельте Днепра. Ивы, вцепившись корнями в берег, наклонялись к воде. За ними простиралась обширная плоская поляна, а дальше деревья чернели глухо, как стена. Было тихо, только ветерок путался в ветках. Что-то плеснуло на реке, должно быть, крупная рыбина ударила хвостом, но от этого неожиданного звука Алексей невольно подобрался. Вот еще раз плеснуло…

«Гм… заехал», — подумал Алексей и локтем потрогал кобуру нагана.

— Пойдемте, что же вы! — поторопила Дина.

Они вошли в заросли. Дина вела Алексея за рукав. Он шел, как слепой, ничего не видя вокруг. Под ногами чавкала вода. Но Дина хорошо знала, куда идти… Она уверенно сворачивала, предупреждала: «Здесь коряга»… «Кустарник—глаза берегите» — и вела все дальше, в глубь острова.

Вдруг их окликнули:

— Кто?

— Свои, — ответила Дина.

— Кто, я опрашиваю?

— Верные долгу. — Это, очевидно, был пароль.

— Дося, вы?

— Я.

Вспыхнула спичка. Кто-то, наклонившись, разжигал фонарь. Затем человек приблизился и осветил их лица.

— Привели?

— Привела, как видите.

— Почему так долго? — недовольно проговорил тот. — Дожидайся вас в этакой сырости.

— Боитесь простудиться? — насмешливо сказала Дина. — Он здесь?

— Давно уже…

Человек, ссутулясь, пошел впереди. Он был в шинели и надвинутой до ушей кепке. В свете фонаря возникали кусты, черная, пропитанная водой тропка, трухлявые пни. Тусклые блики прыгали по влажным от росы листьям.

Тропа поднялась на пригорок. Стало суше. Впереди Алексей различил тоненькую желтеющую полоску — дверную щель, а затем уже и самое строение — низкую, без окон, хижину непонятного назначения.

Их проводник приотворил дверь, впустил Дину, потом Алексея и вошел сам.

На земляном полу посередине хижины лежал короткий круглый чурбан, на нем пристроили «летучую мышь».

Рядом, повернувшись к двери и засунув руку в карман пиджака, стоял Марков.

В первую минуту Алексей не узнал его. Лампа помещалась низко, и лицо Маркова было в тени. Но вот он сделал движение, чуть наклонился, и Алексей увидел знакомые выпирающие скулы, торчащий подбородок, узкие глаза…

— Долго ж вы добирались, — сипловато сказал Марков, вглядываясь в пришедших. — Никто вас не видел?

— Никто, не беспокойся! — ответила Дина. — Вот человек, о котором я говорила.

— Ага… — Марков поднял лампу, посветил на Алексея и развел губы в улыбку. — Да, да, при-по-ми-наю, что-то такое знакомое… Мы ведь, кажется, учились вместе в первой гимназии?

— Учились, — Алексей тоже заставил себя улыбнуться. — И после встречались.

— Помню, помню! Это было, по-моему, еще при немцах, правильно? Как, бишь, твоя фамилия?

— Михалев.

Марков прищурился, копаясь в памяти.

— Ага, теперь все вспомнил! Ты меня как-то в штаб провел, что-то такое объяснял… да? Было?

— Что-то вроде было…

— А ты, брат, возмужал, трудно узнать. Ну, здорово, рад видеть.

Он поставил лампу на чурбан, протянул руку, и Алексей пожал ее.

— Садись, — пригласил Марков, — бери чурку.

— Витя, ты мне нужен на два слова, — сказала Дина.

«Витя», — отметил про себя Алексей. — Сейчас. — Марков многозначительно посмотрел на встречавшего их человека. Тот встал у двери.

— Подожди минутку, — попросил Марков Алексея и вместе с Дикой отошел в угол.

Алексей нашел чурку, сел и, сложив руки на коленях, сцепил пальцы. Вот он и встретился с Марковым лицом к лицу… Только бы не ошибиться теперь! Только бы не выдать себя!..

Дина что-то горячо шептала Маркову на ухо. Он молча слушал, иногда покачивал головой. Он был в коротком драном пиджаке поверх расшитой украинской рубахи с веревочной опояской и в холщовых партах, заправленных е грубые сапоги. На голове брыль. Ни дать ни взять — деревня… До чего ж изменился этот некогда холеный купеческий сынок! Был он старше Алексея на год или два, а на вид казался лет тридцати. Кожа на щеках задублена, глаза стали еще уже и завалились; он раздался в плечах, а голову держал низко, вытягивая коричневую жилистую шею. «Ровно волк какой…» — вспомнил Алексей слова снегиревского дьячка.

Слушая Дину, Марков искоса изучал Алексея. Тот отвернулся и начал рассматривать обомшелые стены избенки. Было заметно, что посещали ее редко. Должно быть, Марков нарочно выбрал это место для встречи с неизвестным человеком. Над камышовым потолком — стоя, Алексей касался его фуражкой — шуршали листья, где-то рядом поплескивала река, и вдруг басовито и сипло заревел гудок, заставив вздрогнуть всех присутствующих: шел пароход из Херсона. Потом гудок оборвался и послышались частые удары плиц по воде.

— Добре, сейчас разберемся! — громко произнес Марков.

Он подошел, сел на чурку напротив Алексея. Дина осталась в тени.

— Выкладывай, однокашник, каким ветром тебя занесло сюда? — сказал Марков.

Он улыбался, показывая десну. Уголки губ морщились, еще больше придавая ему сходство с оскалившимся волком.

— Что выкладывать-то, — сказал Алексей угрюмо. — Дина уже все, наверное, рассказала.

— Дина Диной, а я от тебя хочу услышать. Ты понимаешь, на что идешь?

— Не ребенок, понимаю.