Сотворение мира

Румянцева схватила один кочан и тут же уронила. Вес оказался приличный! Все дружно захихикали. Но Слонов тут как тут. Подхватил Капустину – и в ящик. Метлищев даже сострить не успел.

– Молодец, Олег! – похвалила Слонова Серафима. – Давайте встанем в пары. Дело быстрее пойдет!

И класс двинулся к конторе, маячащей вдалеке, за стеной моросящего дождя, величественно и чинно.

– А мне пары нет! – заорал Метлищев. – Я же тринадцатый!

– Будешь ящики считать! – распорядилась Серафима.

Мальчишки подтаскивали ящики в общую кучу. Наверху, как начальник, пристроился Метлищев.

Гущенко стало завидно, что не она руководит процессом, ведь привыкла в гуще быть, точнее, над гущей (фамилия-то обязывает!). И она очень органично пристроилась к Метлищеву:

– Ты считай, а я записывать буду.

А что? Кто записывает, тот всегда главнее!

Опять паритет нарушился: девчонок пять на грядках осталось, мальчишек шестеро. Постепенно почти все мальчишки к Воловой с Пожарской перекинулись.

Туполев достал перочинный ножик из кармана, срезал испачканные землей нижние листья, а потом подумал-подумал и верхние срезал, освободил сочную белую душистую кочерыжку, царским жестом протянул ее Ганне.

И пошло-поехало. «Столовая № 1» открылась.

Саша Румянцева, понятно, осталась без кочерыжки. Потому что они со Слоновым продолжали кочаны в ящики собирать. Алевтина, правда сначала тоже им помогала. Но потом отошла и стала работать одна.

Кочаны постепенно становились всё тяжелее и тяжелее. Руки у Румянцевой одеревенели. Но она закусила губу и пошла дальше. Из упрямства. Слонов с Алевтиной – за ней.

Но пахло на поле отчего-то мимозой.

Горча, аромат стоял столбом.А скоро, скоро нагрянут морозы… —

шептала Саша.

– Это сурепка сорная так пахнет, – произнесла вдруг Алевтина. – Хотя с виду не скажешь, что сорняк: желтенькие такие цветочки, симпатичные. Но и мимоза на самом деле не мимоза, а акация серебристая.

Алевтина не только казалась серьезной, она много чего знала. Румянцева взглянула на нее с уважением.

А Слонов ни с того ни с сего проскакал по борозде конем, сорвал сурепку, дурашливым голосом запел:

– «Две-е-е морко-о-овинки несу за зеленый хвостик»! – и эффектно кинул ароматную сурепку в Сашин ящик: – Моська, лови!

И умчался.

– Это из «Облака в штанах» или из поэмы «Хорошо!» Маяковского, – тихонечко произнесла Алевтина. – Нет, наверное, все-таки из «Хорошо!». Помнишь? «…Любимой моей глаза. Круглые да карие, горячие до гари». А дальше как раз эти строчки – про две морковинки. Двоечник, а Маяковского читал…

Румянцева же про другое подумала – про свои глаза: они как раз карие. И покраснела.

Остальное общество, к счастью, капусту хрумкало и ничего вышесказанного не услышало.

«Подумаешь, капуста! – пронеслось у Саши в голове. – Зато сурепка – цветок! И мимозой пахнет».

Румянцева и Слонов собрали целых шесть ящиков, Ганна с Туполевым – два, Пожарская с Зайкиным – тоже два. Алевтина в полном одиночестве собрала пять ящиков.

А Метлищев с Гущенко ничего не собрали. Зато всё сосчитали: вышло на всех тринадцать ящиков. Семиклассников тринадцать, и ящиков столько же.

Совхоз, не вдаваясь в подробности, седьмому «Б» благодарность объявил. И Серафима всем пятерки поставила – за труд. В журнал, естественно.

Осень. Возвращение к дневнику

14 сентября

Вот это номер! «Черченичка» оказалась математичкой. Сегодня первым уроком должна была быть алгебра (впервые в этом году), вдруг «черченичка» входит и произносит:

– Я – ваш новый пе-да-гог. Теперь могу представиться по всей форме: Элла Максимовна. На черчении я к вам только приглядывалась.

Что еще за игры? Мы же не дети. А Эллочка начала расхаживать по классу и громко объявлять, что она любит и чего не любит.

Любит она веселых, красивых, быстрых и сообразительных. Метлищев, оказывается, «красотуля – отворотясь, не налюбуешься». У Румянцевой (у меня то есть) «унылый нос». Безобразие, конечно, слышать такие реплики – от «пе-да-го-га»! Писать мы теперь будем в толстых общих тетрадях, а учиться творчески.

Творчество выразилось в том, что мы самостоятельно стали решать задачи, которые Элла Максимовна сочинила от большого вдохновения.

У меня и у Алевтины (она сидит за мной) был один вариант. В ответе получалась какая-то чушь. Отрицательные дроби в кубе яблок! Мы никак не могли понять, в чем дело, промучились до конца и сдали полупустые листочки. Страшно расстроились (ведь по математике мы в первых рядах). У меня, правда, было одно соображение, но я не стала высказывать его вслух.

На перемене мы с Алевтиной решили пойти в учительскую, выяснить, в чем там собака зарыта.

Эллочка страшно развеселилась.

– Вы просто дурочки, – процедила она с презрением. – Следовало написать: «Задача не имеет решения». Я специально вас проверяла. А остальные-то как, интересно?

– Не знаем, – буркнули мы.