Соучастница

- Вот "Стрекозы" мои, там Р. знаете какую монструозную особь играет? Там у меня некая притча о лесбийской любви. Вы же знаете, это и у поэтесс бывало... А они у меня такие гигантские стрекозы - одна - стерва, горячая, нервная. Это Р. Вот увидите. Так да... Интервью. Так спросите меня о чем-нибудь. Если мы уж выяснили, что ни на что это интервью не годится, вам с него проку нет, то какая разница о чьих пристрастиях и конфликтах слушать и писать. Вот у меня, например, был конфликт с директором циркового училища, где я учился. Он, понимаете, мне номер не давал делать, говорил, что я намекаю на что-то сексуальнее, а я не намекал, я прямо говорил.

Ирина стряхнула вдруг с себя наваждение, легко поднялась с банкетки, посмотрела сверху вниз на сидящего с рюмкой в руке Морозова, расхохоталась искренне и сказала:

- Это будет очерк, а может, портрет: "Режиссер Виктор Морозов", вы же мне много о себе рассказали. А потом я напишу рецензию на ваших "Стрекоз". Вот вы ставите, Р. - играет, а я пишу. А зачем мы все это делаем - никто не знает... Возможно, мы все не слишком счастливые, на обычный взгляд, и особенные, на наш собственный. Нам хочется что-то такое делать, дергает нас что-то, зудит. А пока делаем, жизнь как-то незаметнее проходит. А нам ведь только это и нужно.

Под этот ее монолог Морозов медленно поднимался со стула. Вот он допил свою рюмку, поставил ее, возвысился над Ириной, молча взял ее за подбородок и долго-долго своими ореховыми глазами смотрел в Иринины. Потом вздохнул, отпустил ее. Порылся в кармане, достал картонку, треугольник.

- Держи. К 11 вечера приходи в клуб "Уже", там адрес внизу мелко напечатан. Посмотришь. А писать? Лучше сказки для детей пиши. Ты ж девка добрая, хорошая...

Они вышли с Ириной из гримерки, молча подошли к лифту, он проводил ее до двери, поцеловал руку, и Ирина вышла на улицу. Почему-то поежилась. "Если б я была собакой, сейчас бы обязательно отряхнулась, как после купания. Ну что и это я сама себе устроила? - как будто с кем-то полемизируя воскликнула в сердцах Ирина. - И зачем только я ему эту ерунду про "зуд" и прочее несла. Вот уж действительно, набираюсь чужих флюидов, а потом похмелье после чужого пира". Ирина вдруг почувствовала опять здоровое нормальное желание поскорее попасть к Гале, нет худа без добра - последние встречи и события как-то очистили ее от сомнений по поводу их отношений, и она, искренне соскучившаяся, двинулась в сторону Галиного дома. Время еще было, и Ирина со вкусом выбирала гостинцы: она знала, что Галю порадует маленький букет сезонных цветов, крохотные "французские" пирожные. Ирина прошлась по Тверской - в Филипповской купила пирожные, возле перехода на Пушкинской - букетик. Настроение вдруг сделалось хорошим. "Странно, будто этот Морозов с меня какую-то тяжесть снял. Видимо, я ему в этот раз все свои сомнения отдала, а он добрый, терпимый". Ирина вспомнила его глаза правда добрые. Что ж это такое было? Что бы ни было, а почему-то на пользу. Галя вылезала из машины, когда Ирина подошла, к ее подъезду.

- Ира, - вскрикнула она радостно, - ой, как хорошо. А меня Федор Никитич подвез.

- Пойдем-пойдем, - Галя пошла к двери.

Ирина посмотрела вслед отъезжающей машине - что-то знакомое, кажется того самого юриста машина, да и шофера его так зовут... Ирина шла за Галей и уже знала, что у Гали перемены в личной жизни. Галя бросила сумку в кресло и покружилась по комнате:

- Мы с тобой будто сто лет не видались - столько всего наслучалось! И у тебя, да?

Ирина с ужасом вспомнила ту самую Полину, которая не перенесла появления в Ирининой жизни вновь мужчины (ну того самого, промежуточного, третьего мужа) и злобно покинула ее. В себе Ирина на секунду почувствовала намеки на подобное недовольство и мгновенно усилием воли подавило его "Стыдно!" - прикрикнула она на себя и спокойно ответила:

- Много наслучалось, но скорее не со мной, а вокруг.

- Нет, Ир, я знаю, что и с тобой, это проявится...

Гале несвойственно было говорить в таком стиле, но действительно, многое переменилось: теперь даже, может быть, они поменялись ролями. Ирина, наконец, вручила Гале цветы, пирожные, Галя была тронута. Букетик поставила в маленькую лиловую вазочку, пирожные выложила в вазу. Галя быстро собирала на стол:

- Сейчас, Ириш, у меня через секунду все будет готово. Ты голодная?

- Нет, Галочка, не торопись.

Ирина прохаживалась по комнате, в который раз разглядывала фотографии: хорошие, красивые лица - Гали, ее покойного мужа, дочки. Галя действительно очень быстро и как всегда красиво сервировала стол, усадила Ирину.

- Расскажи, Галочка. Я вижу, ты сияешь...

- Сияю, но все так сложно... Ты видишь, что у меня без изменений ребенка я не взяла... Знаешь, почему? - Ирина покачала головой. - А потому что своего рожу! - Галя засмеялась, Ирина поняла, улыбнулась, кивнула:

- Вот и молодец.