Соверен

— Кто его знает, — пожал плечами Малеверер. — Меня его переживания ничуть не волнуют.

Неожиданно он встал, пересек комнату и, остановившись рядом, воззрился на меня с высоты своего огромного роста. Я ощутил на своем лице его несвежее дыхание.

— Держите язык за зубами, ясно? — процедил Малеверер. — Вы работали на лорда Кромвеля, следовательно, знаете, что молчание — золото, а болтливость — большой порок.

— Знаю, — кивнул я.

Мысли мои крутились вокруг Мартина Дейкина. Если до сих пор ему удавалось избежать неприятностей, то ныне они неминуемо на него обрушатся. Как и на всех прочих законников, практикующих в Гарден-Корте.

Малеверер, прищурившись, сверлил меня глазами. На губах его играла столь знакомая мне зловещая улыбка.

— Кстати, на корабле вы сможете наслаждаться обществом еще одного своего доброго знакомого, — промолвил он. — Сэра Ричарда Рича.

— Неужели он расстался с королем?

— Да, ему тоже необходимо попасть в Лондон как можно скорее.

Малеверер вновь растянул губы в улыбке.

— Кстати, вы вняли советам сэра Ричарда и отказались от того злополучного дела?

— Нет, сэр Уильям.

— Что ж, надеюсь, вы знаете, что делаете, — изрек Малеверер.

В порт мы явились заблаговременно. Впервые за все время нашего пребывания в Халле утро выдалось ясным и безветренным. На небе светило солнце, морские птицы с криками носились над водой. Корабль мы увидали издалека — то была впечатляющих размеров каравелла с огромными квадратными парусами, позволявшими развить большую скорость. Корма корабля поднималась над водой футов на двадцать. Подойдя ближе, мы прочли на боку название — «Неустрашимый». Заделанные отверстия для пушечных дул свидетельствовали о том, что корабль был прежде военным. По всей вероятности, каюты для пассажиров располагались на нижней палубе и были устроены со всеми возможными удобствами. Однако на причале толпилось еще с полдюжины богато разодетых чиновников в сопровождении слуг, и я понял, что нам на удобные помещения рассчитывать не приходится. Среди чиновников я заметил и Рича, и Малеверера, однако ни один из них не удостоил меня даже взглядом.

Мы остановились поодаль, ожидая, когда нам будет разрешено подняться на борт. Джайлс, опираясь на палку, с любопытством разглядывал судно. Не желая преждевременно расстраивать старика, я так и не рассказал ему об опасности, нависшей над племянником. Тамазин стояла рядом с Бараком, готовая в любую минуту поддержать его, ибо он все еще сильно хромал.

— Все готово к отплытию, — повернулся Джайлс к Бараку и Тамазин.

Барак молча кивнул, Тамазин натянуто улыбнулась.

Внимание мое привлекла карета, прогрохотавшая по причалу. Под прицелом любопытных взглядов из кареты вышел сержант Ликон и еще два солдата в красных мундирах. За ними последовал Редвинтер, обеспокоенно озиравшийся по сторонам. И наконец еще два солдата вывели Бродерика. На узнике был широкий плащ, однако я заметил, что он придерживает правой рукой левую и при каждом движении морщится от боли.

«Всего несколько минут на дыбе — и рука у человека повисла как плеть», — пронеслось у меня в голове.

Бродерик окинул взглядом собравшихся на причале. Глаза его остановились на мне и моих спутниках. Несколько мгновений он неотрывно глядел на нас, но лицо его оставалось непроницаемым. Потом он медленно кивнул, словно хотел сказать: «Посмотрите, что со мной сделали». Солдаты подтолкнули его к трапу, ведущему на корабль. Я заметил, что ноги его по-прежнему скованы кандалами, которые звенели при каждом шаге. Заключенный поднялся на корабль, Редвинтер следовал за ним. Они пересекли палубу и скрылись внизу.

— Так вот он какой, Бродерик, — едва слышно проронил Джайлс. — В Лондоне его ожидает смерть? — спросил он, вперив в меня пронзительный взгляд.

— Да, — неохотно ответил я. — Если он не умрет во время пыток, его казнят. Скорее всего, у него заживо вынут внутренности.

— Я не думал, что он так молод.

К чиновникам подошел какой-то клерк, отвечающий за посадку, и они принялись подниматься по трапу. Некоторые опирались на руки слуг, бросая на воду боязливые взгляды.

Затем клерк приблизился к нам. Это был упитанный суетливый малый. Он напомнил мне мастера Крейка, который сейчас скакал по дорогам вслед за королем. Кстати, Крейк не удосужился даже проститься со мной.

— Поднимайтесь на борт, джентльмены, — распорядился клерк.

Джайлс вступил на трап первым. Я повернулся к Бараку:

— Вот оно, счастливое мгновение, которого мы так долго ждали.

— И наконец дождались. Прощай, Йоркшир! Не дай бог побывать здесь вновь!

С этими словами он оперся на руку Тамазин и двинулся к трапу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ