Соверен

— Когда я в последний раз говорил с Бродериком, он поразил меня своим спокойствием. Может статься, некий неведомый сообщник ухитрился поговорить с ним и узнать, остается ли в силе намерение Бродерика лишить себя жизни. А также предложить свою помощь в осуществлении этого намерения.

Барак лишь недоверчиво присвистнул.

— Пока сержант Ликон распекал пьяных солдат, сообщник выжидал в своей каюте, — продолжал я. — Как только все трое удалились, он выскочил в коридор и, в полном соответствии с рассказом Редвинтера, постучал в дверь, оглушил тюремщика ударом по голове и…

— Вытащил у него из кармана ключи, освободил Бродерика от цепи, помог ему сунуть голову в петлю и повис у него на ногах, чтобы тот долго не мучился, — подхватил Барак.

— Именно так.

Барак устремил взгляд на угрюмое холодное море за кормой.

— Неужели Бродерик добровольно выбрал такую ужасную смерть? — пробормотал он. — Для этого требуется немало мужества.

— Мы уже имели случай убедиться в мужестве этого человека.

Проследив за взглядом Барака, я понял, о чем он думает. Свинцовые волны поглотили тело Бродерика, по морскому обычаю выброшенное за борт. На этом настоял капитан, утверждавший, что покойник на корабле приносит несчастье. Капитан произнес над мертвецом, завернутым в простыню, слова заупокойной молитвы, а затем бренные останки молодого мятежника, глухо ударившись о воду, навсегда исчезли в морской пучине.

— Значит, Бродерику помог умереть кто-то из пассажиров? — спросил Барак.

— Несомненно. Думаю, они были знакомы прежде.

— Вы подозреваете, именно неведомый помощник Бродерика огрел вас по голове в аббатстве Святой Марии?

— Скорее всего, так оно и есть.

Я вкратце передал Бараку свой последний разговор с Бродериком.

— Судя по всему, он знал, кто ударил меня и похитил документы. По крайней мере, он даже не счел нужным этого отрицать. Что до перемены в его настроении, она просто бросалась в глаза. Говорю вам, никогда еще он не был таким спокойным. Раньше, несмотря на всю его браваду, я ощущал, что он боится предстоящих ему мучений. Нынче же этот страх исчез. Думаю, он был уверен в том, что сумеет избежать пыток.

— Но у неведомого сообщника не было никакой возможности поговорить с заключенным. Солдаты и Редвинтер не оставляли его на ни минуту.

— Это единственная загадка, которую я пока не могу разрешить.

— А с Малеверером вы поделились своими предположениями?

— Лучше бы я этого не делал. Он лишь поднял меня на смех и заявил, что я тоже повредился в рассудке. Мои предположения ему не нужны, у него ведь уже есть козел отпущения. И он надеется, свалив всю вину на Редвинтера, выйти сухим из воды. Но скорее всего, надежды его не оправдаются. Слишком много просчетов он совершил: упустил сначала важные документы, затем заключенного, на показания которого рассчитывал сам король. Вряд ли он дождется за это похвалы, — усмехнулся я. — Несомненно, над его карьерой нависла серьезная угроза, и он сам это сознает. Впрочем, с его способностями головокружительной карьеры не сделаешь. Ум и проницательность необходимы даже вельможе, а в распоряжении Малеверера — только напор и грубость.

— Этим он отличается от лорда Кромвеля.

— Да, подобного сравнения он не выдерживает. Как я уже сказал, Малеверер — из тех, кто не видит дальше собственного носа.

Некоторое время мы оба молчали.

— А вам, значит, мои предположения тоже не представляются убедительными? — спросил я наконец.

— Сам не знаю, — пожал плечами Барак. — Если вы правы, подозревать можно любого из пассажиров. И даже любого из членов команды.

— Да, это мог сделать каждый, — кивнул я.

— Прошлым вечером, накануне смерти Бродерика, я видел на палубе Рича, — заметил я, немного помешкав. — Проходя мимо меня, он улыбнулся своей гнусной улыбкой, от которой мороз по коже пробирает.

— Но разве у Рича была причина убивать Бродерика? Зачем ему досаждать королю, лишая его возможности услышать откровения столь важного заговорщика?

— Им могли двигать соображения, о которых мы не имеем даже самого отдаленного понятия, — изрек я.

— Хорошо еще здесь нет этой старой карги, леди Рочфорд, — усмехнулся Барак. — А то и ее пришлось бы подозревать.

— А как же иначе, — согласился я.

Внезапная мысль заставила меня прикусить губу.

— На корабле есть человек, у которого была прекрасная возможность обсудить с Бродериком его намерения и помочь ему умереть, — пробормотал я. — Этот человек родом из Кента.

— Вы говорите о сержанте Ликоне? — В голосе Барака звучало откровенное изумление.

— Может статься, этот парень вовсе не так простодушен, как кажется. С тех пор как старый законник из Халла рассказал мне историю о Сесиль Невиль и лучнике, я все время думаю о том, как сложилась судьба этого малого по фамилии Блейбурн. Судя по всему, приехав из Франции, он вернулся на свою родину, в Кент. Возможно, у него была семья, жена и дети. Знали ли они о его прошлом? Я полагаю, признание, которое Блейбурн сделал на смертном одре, долгое время хранилось у его родных. И лишь перед самым восстанием документ доставили в Лондон, а потом в Йорк.