Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

«первоначально немцы больше всего интересовались военной промышленностью. Производимое вооружение оставалось бы у нас. Совершенно исключена возможность употребления его против немецких рабочих потому, что оно просто оставалось бы у нас на складах до момента новой войны. На наш вопрос, как решаются немцы оставить на складах у нас это оружие без гарантий, они отвечали, что гарантия — единство политических интересов <…>».

Для финансирования предприятия образован консорциум по инициативе «Дойче Ориентбанк», в который входят все крупнейшие банки в Германии, за исключением связанной со Стиннесом «Дисконте-Гезельщафт». От нас требуются юридические гарантии (правовые основы предприятия) финансовые: гарантия прибыли минимум 6 %, а группа военных и политических деятелей депонирует сумму для обеспечения от излишнего риска[73].

В конце июля — начале августа 1921 г. Нидермайер вновь появился в Москве. 4 августа 1921 г. он встречался с Чичериным. Из записки советского наркома Ленину от того же числа по итогам беседы вытекает, что к этому времени была уже выработана линия на тесное военно-политическое сотрудничество Москвы и Берлина.

Чичерин сообщал Ленину:

«Влиятельнейшие люди, вплоть до канцлера, waren gewonnen»[74].

Однако из-за постоянного вмешательства и слежки советского представителя в Берлине Ю. X. Лутовинова за Коппом, последний отказывался продолжать работу.

На это Ленин указывал Чичерину:

«Коппа мы заставим (под угрозой исключения из партии) работать над этим делом и только над ним».

Ленин был очень недоволен тем, что Нидермайер был в курсе этого конфликта, и настаивал на дальнейшей связи именно через Коппа:

«Нейману сказать: <…> Копп удаляется. Если кто из немцев посмеет вмешиваться в это дело, — выкинем за дверь, как наглеца и дурака. Напишите ему в этих выраж(ениях)».

Далее Ленин предлагал написать Нидермайеру письмо в таком же духе и копию его послать Зекту.

«В письме прямо: кто хочет союза против Англии, мы за того. Кто за волокиту, к черту. Письмо можно подписать псевдонимом: „Катерина»»[75].

Чичерин однако в таком тоне разговаривать с Нидермайером отказался («Оскорблять Неймана ни в коем случае не надо».) и 6 августа написал Ленину, что предложенные им меры «бьют через цель (и потому вредны)».

Он разъяснил Ленину, что

«берлинская склока[76] действительно тяжело отражается на Неймане. Это, впрочем, неважно, и не меняет дела. Военно-промышленную работу Нейман уже сегодня должен был начать: в 12 ч. он должен был сообщить Льву Дав. свои планы»[77].

Лев Давидович Троцкий, а речь шла именно о нем, входил тогда в высший ареопаг власти — Политбюро ЦК РКП(б) и возглавлял Реввоенсовет Республики.

В конце сентября 1921 г. в Берлине — на частных квартирах (на квартире майора генштаба К. фон Шляйхера[78]) — состоялись секретные переговоры наркома внешней торговли Красина и Коппа с руководством райхсвера (главнокомандующий райхсвером генерал X. фон Зект, начальник генштаба генерал В. Хайе, начальник оперативного отдела генштаба полковник О. Хассе, начальник управления вооружений райхсвера полковник Л. Вурцбахер, уполномоченный райхсвера в РСФСР О. фон Нидермайер).