Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Наряду с конференциями в Лондоне и Локарно, результаты которых означали «замирение» Европы на антисоветской основе, ослабление позиций Франции и усиление положения Англии и Германии, в Европе произошло еще одно событие, также имевшее свое влияние на советско-германские отношения и, в первую очередь, на их военную сферу — 17 июня 1925 г. в Женеве был подписан «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств». Согласно протоколу, 37 государств, подписавшие его, заявили, что они признают запрещение использования на войне «удушливых, ядовитых или других подобных газов, равно как и всяких аналогичных жидкостей, газов и процессов», сформулированное в Гаагской декларации 1899 г., системе версальско-вашингтонских договоров. Кроме того, 37 государств согласились распространить это запрещение на бактериологические средства. Депозитарием протокола, ратификационных грамот и документов о присоединении к нему других государств стала Франция.

10 мая 1926 г. Протокол вступил в силу, 5 апреля 1928 г. к нему присоединился СССР. В Протоколе о присоединении к нему были сделаны две оговорки о том, что СССР принимает обязательство только по отношению к государствам, его подписавшим и ратифицировавшим и что протокол перестает быть обязательным для СССР «в отношении всякого неприятельского государства» и его союзников, вооруженные силы которого «не будут считаться с воспрещением» протокола. Кстати, в приказе РВС СССР от 21 июня 1929 г. о введении в действие Полевого устава РККА 1929 года (ПУ-29) говорилось: «Средства химического нападения, указания на которые имеются в Полевом уставе, будут применяться Рабоче-Крестьянской Красной Армией лишь в том случае, если наши классовые противники применят их первыми».

Глава 12

Договоренности 1925–1926 гг. и визит Уншлихта в Берлин (март 1926 г.)

После ратификации Рапалльского договора Совет Труда и Обороны (СТО) РСФСР создал комиссию под председательством наркома внешней торговли Красина для выработки текста торгового договора с Германией. Была сформирована также подкомиссия, которая стала заниматься вопросами экономических отношений с Германией. Были обсуждены все стороны хозяйственных отношений с Германией, сформулированы основные положения торговой политики, таможенного тарифа и т. д.[229]

Одновременно подготовкой договора занимались в Берлине. 11 августа 1922 г. канцлер Германии Вирт созвал с этой целью межведомственное совещание. Работа над текстом договора была поручена сначала В. Вальроту, а с февраля 1923 г. — П. фон Кернеру, возглавившему германскую делегацию на начавшихся в Берлине двусторонних переговорах по данному вопросу.

В результате переговоров стороны условились дополнить Рапалльский договор рядом соглашений:

транспортным, таможенным, страховым, консульским, концессионным урегулированием и т. д. После летнего перерыва переговоры возобновились 13 сентября 1923 г. и велись без перерывов до мая 1924 г., когда они были прерваны из-за налета и обыска, совершенного германской полицией в советском торгпредстве в Берлине 3 мая 1924 г. Лишь 15 ноября 1924 г. в Москве после урегулирования этого «майского инцидента» переговоры были возобновлены и далее проходили в несколько этапов: ноябрь — декабрь 1924 г., февраль — апрель, май — июль и сентябрь — октябрь 1925 г. Главными условиями сотрудничества советские представители выдвинули признание монополии внешней торговли и предоставление кредитов. 19 декабря 1924 г. Берлин согласился признать монополию советской внешней торговли, и стороны занялись разработкой текстов отдельных соглашений.

Началу следующего этапа переговоров предшествовала активизация переориентации внешнеполитического курса Германии. Ее лидеры рассчитывали, что факт продолжавшихся с СССР переговоров даст им козырь в дипломатической игре с западными державами. С другой стороны, они с опасением следили за оживлением советско-французского диалога. Оба эти момента вынуждали германскую дипломатию во главе со Штреземаном, затягивая советско-германские переговоры, поддерживать впечатление, что между Германией и СССР возможно не только экономическое сотрудничество, но и дальнейшее политическое сближение[230]. Поэтому начавшийся 27 февраля 1925 г. очередной этап переговоров в течение марта шел весьма интенсивно, и в результате были согласованы тексты нескольких соглашений.